Глядя на резвящуюся Спотти, Гром внезапно почувствовал себя многоопытным папашей. Что заставило его завести кошку? Разве это заменит ему ребенка? Или вся причина в Кэрри, матери его не родившегося дитя?
Черт возьми!
Гром подошел к бару и взял бутылку текилы, стаканы и солонку. Из холодильника он вытащил несколько лаймов и порезал их на дольки.
Кэрри стояла молча и смотрела. Украдкой бросив на нее взгляд, Гром отметил, что она заметно возбуждена, но тоже нервничает.
В присутствии Грома ей всегда было тяжело оставаться спокойной.
Как в ту, самую первую ночь. Но в этот раз все будет по-другому, решил Гром. Они уже не были нетерпеливыми подростками.
Поставив текилу и блюдце с лаймом на стол, Гром повернулся к Кэрри и осмотрел ее с головы до ног долгим и пристальным взглядом.
— По-моему, ты собираешься устроить ту самую «пьяную фото сессию», которую обещал мне в ресторане, — догадалась она.
— Не совсем. Фотоаппарата я, как видишь, не захватил. Расстегни блузку.
— Насколько? — прищурившись, спросила она.
— Полностью. Я хочу видеть, что у тебя под ней.
Под блузкой оказался сексуальный бюстгальтер телесного цвета. Застежка, как и любил Гром, располагалась спереди.
— Черт. — Он почувствовал, как возбуждение разливается по его телу. — Ляг на кровать.
Кэрри исполнила его приказание.
— Так? — она откинулась на подушки.
— Отлично. — Гром приблизился к кровати с ломтиком лайма и солонкой. — Проведи лаймом по шее и посоли сверху.
Кэрри снова подчинилась.
— Может, зажать лайм губами?
— Давай.
Гром поставил бутылку и стакан на тумбочку возле кровати. Плеснув в стакан текилы, он поместил его между грудями Кэрри, борясь со все нарастающим возбуждением, грозящим вот-вот вырваться наружу. Покорность Кэрри действовала на него как наркотик.
Затем Гром снял рубашку и лег на кровать. Наклонившись над Кэрри, он провел языком по шее, слизывая соль. Кэрри застонала и выгнулась, словно приглашая отпить текилы из стакана на ее груди. Гром захватил край стакана зубами и сделал глоток.
Темная жидкость потекла по груди Кэрри, поддерживаемой кружевным бюстгальтером. Гром осушил стакан и взял лайм из ее губ. Затем последовал долгий поцелуй.
— Твоя очередь, — заявил Гром и, сделав над собой невероятное усилие, оторвался от Кэрри.
Он насыпал соли себе на живот и прижал стакан резинкой трусов. Ломтик лайма он поместил туда же.
Кэрри прекрасно справилась с заданием. Проведя языком по соленой дорожке на его животе, она принялась мелкими глотками пить свою порцию текилы, но поперхнулась и закашляла, не успев взять в рот ломтик лайма.
— Все в порядке, детка? — забеспокоился Гром. Кэрри кивнула. В ее глазах блестели слезы, навернувшиеся от кашля.
— Я никогда не умела пить, — принялась оправдываться она, смахивая слезы с длинных ресниц и улыбаясь Грому.
Однако она не возражала, когда он наполнил стакан снова.
На этот раз Кэрри надолго задержалась на соленой дорожке. От ее чувственных прикосновений по телу Грома пробегала дрожь, а на лбу выступила испарина.
Наконец Кэрри добралась до текилы и, захватив белоснежными зубами стакан с крепким напитком, выпила его залпом. Пока она неторопливо развязывала шнурочки на боксерских трусах Грома, он гладил ее шелковистые волосы, не желая торопить события.
Соблазнительным движением Кэрри провела языком по губам и, взяв кусочек лайма, съела его.
— Давай еще раз, — сказал Гром, чувствуя, как кровь в его жилах закипает от возбуждения. Но ему хотелось, чтобы и Кэрри дошла до точки кипения.
Кэрри осушила еще два стакана текилы, проделывая это все более и более эротично.
После третьего стакана она стащила с него «боксеры» и приникла губами к его телу.
Возбуждение Грома достигло предела. Каждое движение ее губ доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Он взял бутылку с тумбочки и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка.
Он не мог говорить, он едва дышал.
А Кэрри целовала его тело, дразнила, затягивая прелюдию. Он протянул ей бутылку, и Кэрри тоже выпила.
Они были уже пьяны.
— Слишком ярко, — сказала Кэрри и, потянувшись, выключила светильник.
Гром начал стаскивать с нее оставшуюся одежду. Особенно пришлось повозиться с застежкой бюстгальтера, которая никак не хотела поддаваться. Окинув взглядом обнаженную Кэрри, он едва мог справиться с собой.
Налив еще один стакан, Гром поместил его между ее бедрами.
— Гром!
— По очереди, чтобы было честно.
Он посыпал солью бедра Кэрри. Провел по ним языком, залпом выпил, выжал лайм на ее губы и поцеловал.
— Я больше не могу ждать, — он прижал ее к кровати. — Господи, Кэрри, я безумно хочу тебя.
— Я тоже. — Кэрри тяжело дышала, все теснее прижимаясь к нему.
— Только возьму презерватив. Подожди минутку. — Гром выдвинул ящик тумбочки, нетерпеливо схватил яркую коробочку, но уронил ее на пол.
Кэрри в нетерпении сжала ему спину.
— Поторопись.
— Пытаюсь. — Гром перекатился через кровать, поднял коробочку и заглянул в нее. — Ничего. Пусто, черт возьми.
— Что случилось? — Кэрри прижалась к нему всем телом.
— У нас ничего нет. — От возбуждения его трясло.
— Вообще?
— Я думал, что запасся впрок. Но, видимо, мы все использовали. — От досады Гром прикусил губу, проклиная все на свете. Он не хотел лишать себя и Кэрри удовольствия из-за такой ерунды. В этот момент его осенило: — Я остановлюсь прежде, чем это произойдет.
Кэрри выглядела смущенной и растерянной:
— Обещаешь?
— Конечно.
Ничего не произойдет. Он сможет контролировать себя и вовремя остановиться.
Не сомневаясь в своей возможности защитить Кэрри от нежелательных последствий, Гром проник в нее, и острое чувство блаженства захватило его.
Они целовались безумно, без остановки, двигаясь все чаще. Грому было мало. Он хотел ее всю, всю без остатка. Казалось, без этого он не сможет жить дальше…
Гром не понял, как это случилось, как он пропустил момент, сделал ужасную ошибку.
Он резко отстранился, надеясь, что все еще не так плохо.
Кэрри не двигалась. Она вопросительно смотрела на него и молчала.
— Нет, — ответил он на ее немой вопрос, надеясь, что Кэрри не уличит его во лжи.
