Священник нахмурился, но его недовольство не произвело никакого впечатления на Анджелу, которая вернула на место вуаль с видом человека, добившегося своего. Отец Уоллнер посмотрел что-то в книге, затем начал читать и пропустил злополучное слово «повиноваться».
– Теперь вы можете надеть кольцо на палец миссис Шампьон.
Кольцо? Рэнсом посмотрел на Флетчера в растерянности – у него не было никакого кольца.
Флетчер снял с пальца маленькое золотое колечко и передал его приятелю.
– Марианна будет рада, что это кольцо попадет к Анджеле.
– Большое спасибо. – Рэнсом взял кольцо.
Он никогда не встречался с женой Флетчера, но знал, что приятель очень дорожил кольцом, так как не расстался с ним в тяжелые годы войны.
Рэнсом взял левую руку Анджелы, которая продолжала обеими руками сжимать букет, снял перчатку и надел ей кольцо на палец. Ее неровные короткие ногти свидетельствовали о тяжелой работе, которой она вынуждена была теперь заниматься. Повернув ее руку, он увидел жесткие мозоли.
Маленькая рука ее немного дрожала, и у него неожиданно возникло желание избавить ее от необходимости тяжелым трудом зарабатывать себе на жизнь. Медленно и осторожно он согнул ее пальцы вместе с надетым на один из них кольцом.
– Повторяйте за мной. Вместе с этим кольцом...
Рэнсом повторил клятву. Он понятия не имел, где Анджела достала простое золотое кольцо, которое она положила ему на ладонь. Потом она повторила клятву. И очень скоро церемония была завершена. Они стали мужем и женой.
– Вы можете поцеловать невесту. – Преподобный отец Уоллнер захлопнул Библию.
Сердце Рэнсома забилось у него в горле. Он совершенно забыл об этой части брачной церемонии. Анджела глядела на него с таким изумлением, как будто у него выросла вторая голова. Люди, заполнившие комнату, все свое внимание обратили на них. Он ни в коем случае не хотел унизить ее перед ее знакомыми, поведя себя не так, как того требовал обычай, но ему казалось, что она совсем не жаждет целоваться с ним. Он бросил взгляд на окружавшую их публику, и через секунду Анджела подняла голову.
К его большому удивлению, руки у него дрожали, когда он поднимал вуаль. Взгляд ее невинных серых глаз, опушенных длинными темными ресницами, был невероятно соблазнительным. Он нагнулся к ней, и аромат ее одеколона напомнил ему о страстной ночи, которую они провели вместе. Он постарался справиться со своей реакцией и решил, что поцелуй в щеку будет коротким и целомудренным.
– Привет всем. Это вы, мисс Степлтон?
Анджела резко повернула голову в сторону раздавшегося мужского голоса. Губы Рэнсома, не попавшего в щеку, оказались у ее левого уха. Пахнущие жасмином черные локоны защекотали его по носу. Ему захотелось лизнуть ее ухо.
– Дьявольщина и проклятие, – пробормотала Анджела.
Брови Рэнсома поднялись буквально до самых волос. Он еще раз убедился, что женился не на ласково воркующей Сабрине.
– Что это все означает? – Капитан в форме юниониста поднялся на временный помост, снимая на ходу перчатки. Рэнсом подумал, что присутствующие дамы могли посчитать его смуглое ирландское лицо весьма красивым, рост импозантным и атлетическое сложение восхитительным. Сам же он плохо относился к своим бывшим противникам, в каком бы виде они ни были.
Как будто почувствовав его враждебность, Анджела сделала шаг вперед и стала между двумя мужчинами. Но Рэнсом был не тот человек, который может позволить себе прятаться за женскими юбками. Положив руку ей на плечо, он отодвинул ее на то место, где она стояла раньше, так что теперь они оба оказались лицом к лицу с неожиданным гостем. Флетчер в это время боком протиснулся к первому ряду стульев.
Юнионистский офицер остановился в двух шагах от них. От него исходил запах лошадей, кожи и рома. Перчатками он непрерывно бил себя по правому бедру.
– О, капитан О'Брайон, вот неожиданность. Мы слыхали, что вас отослали служить в Нашвилл. – В низком голосе Анджелы совершенно не слышно было напряжения, которое чувствовал Рэнсом, держа руку на ее плече.
Похотливый взгляд О'Брайона раздражал Рэнсома. Какое типичное для янки высокомерие и самомнение, подумал он, считать, что женщина-южанка может испытывать к нему какие-либо иные чувства, кроме презрения. Рэнсом постарался подавить возникшее у него в глубине души чувство собственника по отношению к Анджеле.
– Вы можете первым поздравить мисс Степлтон, – тоном проговорил Рэнсом. – Она теперь моя жена.
Получая удовольствие от растерянного выражения на лице янки, он нагнул голову, приподнял пальцами ее подбородок и поцеловал ее. Это была его невеста, а не этого проклятого наглого офицера. Давно знакомое чувство превосходства, которое он ощущал, побеждая северян, овладело им, но, когда уста их встретились, у него возникло совсем другое ощущение.
Рэнсом предполагал, что это будет короткий поцелуй, просто подтверждение того, что женщина принадлежит ему, но бархатная нежность ее губ поразила его. Соблазнительный аромат, исходивший от нее, напомнил о проведенной ими страстной ночи. Поцелуй его стал более нежным, требовательным, ищущим ответа.
Раздавшиеся аплодисменты заставили его вспомнить, где он находился. Рэнсом поднял голову и попытался сообразить, был ли у него такой же ошеломленный вид, как и у Анджелы.
Зрачки ее расширились настолько, что почти не видно было серого цвета ее глаз. Щеки порозовели, а пухлые губы приглашали его повторить поцелуй.
– О Боже, – произнесла Анджела и быстро-быстро заморгала, как будто пытаясь поставить на место окружающий ее мир. Потом ее взгляд оторвался от Рэнсома, и на лице вместо смущения появилось беспокойство.
– То, что он говорит, действительно правда? – Ирландский ритм речи казался неподходящим для его сжатых отвердевших губ.
– Майор Шампьон говорит правду. – Анджела подошла к капитану, опять пытаясь оказаться между двумя мужчинами. – Мы только что обвенчались.
Злость на лице капитана могла придать новое значение выражению «черный ирландец». Казалось, если он еще сильнее сожмет свои перчатки, они разлетятся в клочья. Рэнсом оглядел присутствующих и заметил, что Флетчер исчез.
– Я просто не могу поверить вам. – Глаза янки стали совершенно ледяными. – У нас же с вами было взаимопонимание...
– Ради Бога, простите меня, капитан О'Брайон, если я дала вам повод считать, что мы с вами больше, чем друзья.
Застенчивая улыбка Анджелы и хриплый гортанный звук ее голоса, когда она извинялась, поразили Рэнсома. Если эта маленькая хитрая шалунья использовала такую улыбку и этот призывно-гортанный голос, общаясь с капитаном, он имел все основания предполагать, что она обещает ему большее.
– Я была знакома с майором Шампьоном большую часть своей жизни, – продолжала Анджела, – и привязанность между нами возникла очень давно.
