Он попытался понять, почему она так привлекает его. Вероятно, потому, что в его благовоспитанной, аристократической жизни он делал все по правилам, которых было ужасно много: начиная от того, как обращаться к людям различного социального статуса, и кончая тем, как говорить надлежащим образом, как есть, как одеваться. И разумеется, сюда входила знаменитая чопорная неподвижность верхней губы, олицетворяющая отсутствие эмоций, которые нельзя было проявлять ни при каких обстоятельствах. Да, все было подчинено этим правилам. Избави Бог, чтобы кто-нибудь проявил хотя бы каплю душевности или позволил себе какую-то вольность. Такие вещи сурово осуждались обществом.
И напрасно некоторые полагают, что богатство дает свободу, когда на самом деле человек погружается в необъятную трясину правил поведения, которыми ни в коем случае нельзя пренебрегать.
Отчетливо слышный зубовный скрежет Холмса заставил Алека снова взглянуть на него. Дворецкий аж посинел при виде вызывающего поведения гостьи. У Алека даже возникло желание встать и похлопать его по спине, поскольку тот выглядел так, словно ему что-то попало в дыхательное горло. Он почти задыхался. Затем Алек внезапно подумал, что стало бы с Холмсом, если бы его светлость повел себя так же, как Кейт. Вполне вероятно, дворецкого хватил бы удар – разумеется, без потери величественного вида, – и его пришлось бы приводить в чувство. Такая перспектива не доставляла удовольствия, и Алек решил не испытывать судьбу.
Он посмотрел на другую сторону баррикад. Кейт переводила свой взгляд от блюда с картофелем на Холмса и обратно.
Ее голубые глаза сверкали гневом. Она крепко сжимала блюдо, прикидывая его вес. Алек едва не поперхнулся вином. Какова девчонка! Неужели она намеревалась запустить его в голову Холмса?
Наклонившись к ней, Алек накрыл ее руки своими ладонями.
– Холмс иногда бывает немного строгим, – сказал он так, чтобы слышать его могла только она, и мягко заставил ее вернуть блюдо на стол.
– Немного? – Лицо ее выражало явное сомнение.
– Хорошо, я признаю, что сейчас он, может быть, излишне строг. Однако он не всегда такой.
– Ты хочешь сказать, что он ведет себя так, потому что я здесь?
Девушка обладала хорошей интуицией.
– Дело в том, что дворецкий сейчас немного не в себе, – сказал Алек, решив, что не стоит говорить всю правду. – А вообще он неплохой человек, и ты убедишься в этом, когда узнаешь его поближе.
Кейт недоверчиво фыркнула.
– Постарайся быть более сдержанной. Холмс потеряет интерес к тебе, если у него больше не будет повода для замечаний. – Алек надеялся, что это позволит разрядить обстановку. Ему, наверное, следовало просто приказать дворецкому прекратить пререкания, и он сделал бы это, если бы ситуация зашла слишком далеко. Однако Кейт взяла себя в руки и успокоилась, хотя он чувствовал, что словесный поединок доставлял ей удовольствие. И, как ни странно, его дворецкий тоже обрел прежнюю выдержку.
Кейт с непокорным видом, скрестила руки на груди.
– Скорее в аду наступят холода, чем этот чопорный тип прекратит свои придирки. – Она бросила взгляд на Холмса. – Готова спорить, что он не успокоится, пока я не уберусь отсюда.
– Давай попытаемся забыть на время все неприятности и сосредоточимся на десерте.
По-видимому, эта уловка подействовала. При слове «десерт» его гостья моментально позабыла о Холмсе. Она выпрямилась на своем стуле, наблюдая широко раскрытыми глазами за служанками, которые вошли в комнату с серебряными подносами, наполненными всевозможными сладостями.
Алек быстро сделал свой выбор, остановившись на нарезанных ломтиках тыквенного пирога. Но что касается его гостьи, то казалось, ей было чрезвычайно трудно принять решение.
Кейт колебалась, перемещая руку от одной сладости к другой и мучительно размышляя с серьезным выражением лица. Ее явное затруднение не могло не вызвать улыбки.
Для Алека десерт был всего лишь частью еды и, надо сказать, излюбленной частью. Однако он никогда долго не раздумывал, что выбрать, как это делала сейчас Кейт. Правда, он всегда знал, что может заказать десерт во второй и даже в третий раз, если того пожелает. Для этого надо всего лишь позвонить в колокольчик, изложить свои пожелания, и через короткое время все, что он хотел, окажется перед ним в лучшем виде. Что касается Кейт, то, должно быть, предложенные угощения казались ей необычайной роскошью, отчего и возникла проблема выбора.
– Мэгги, – обратился Алек к одной из служанок, – почему бы тебе не оставить поднос здесь? Может быть, мисс Кейт пожелает попробовать несколько замечательных блюд нашего повара.
Кейт посмотрела на Алека таким восторженным взглядом, что он слегка смутился и отвел глаза. Оказалось, ее так легко осчастливить. Вот если бы все в этом мире могли так же радоваться простым вещам, жизнь была бы намного приятнее и веселее.
Алек едва не рассмеялся вслух, когда Кейт быстро схватила сладость с подноса. Это оказался пористый пирог, пропитанный шоколадным сиропом и политый сверху красным вишневым соком. Она с наслаждением погрузила в него зубы.
Глядя на такую хрупкую девушку, трудно было представить, что та способна есть за троих больших мужчин. Доедая шоколадный пирог, она с набитым ртом принялась отщипывать кусочки от пирога с черникой, не обращая внимания на тот факт, что в комнате присутствует еще кто-то.
– М-м-м, как вкусно… – пробормотала Кейт с набитым ртом.
– Рад, что тебе нравится, – весело ответил Алек. За последние несколько часов он улыбался и смеялся больше, чем за многие годы. И возможно, своеобразное обаяние Кейт, навеянное ее непокорностью, порождало у него желание сблизиться с ней. – Хочешь еще чего-нибудь? – спросил он, в то время как она собирала последние крошки со своей тарелки. Кейт не ответила и лишь тяжело откинулась на спинку стула с выражением полного удовлетворения на лице. Она явно наконец насытилась.
Изгиб ее нижней губы был слегка испачкан шоколадом, отчего у Алека возникло желание убрать это пятнышко поцелуем. Желание было настолько сильным, что он замер, собрав всю свою волю, чтобы сдержать порыв.
Веки Кейт медленно опустились, а затем совсем закрылись, и Алек подумал, что следует разбудить ее. Однако у него не хватило духу сделать это. Он решил воспользоваться моментом, чтобы прислушаться к ее бормотанию в полусонном состоянии. Девушка говорила подобно сильно выпившему человеку, однако речь ее не была бессвязной, как у пьяниц, желающих пропустить еще стаканчик рома. Кейт твердила что-то о сладких пирогах, пирожных и печеньях, от которых у нее голова якобы шла кругом. Затем она приложила руки к животу и пробормотала что-то о рождественской индейке с гарниром.
Алек усмехнулся.
Кейт с легкой улыбкой на лице склонила голову набок, а спустя несколько минут размеренное дыхание уже свидетельствовало, что она окончательно уснула. Она чуть слышно посапывала, а Алек с умилением разглядывал ее.
