Так или иначе, именно о теории Вальгаллы Жак Монтекьют, директор школы, решил поговорить, когда пригласил Дэна и его семью к себе в кабинет для ознакомительной беседы.
— Основной принцип Вальгаллы — это баланс, — сказал Монтекьют.
Ему было около тридцати; стройный, капельку суровый, он говорил с акцентом, который Джошуа назвал бы французским, но в нем звучали удивительно знакомые нотки… и фамилия тоже казалась знакомой. Монтекьют…
В кабинете находился еще один ребенок кроме Дэна. Смуглая неулыбчивая девочка лет пятнадцати по имени Роберта Голдинг.
— Большинство наших взрослых граждан сами предпочли оставить старый мир и прежний образ жизни. Им нужно то, что может дать большой город, но они пришли на Долгую Землю не за тем, чтобы изнурять себя полевыми работами или жить в трущобе во имя городской экономики. Наш город существует без всего этого… — он ободряюще улыбнулся Дэну. — Ты понимаешь, каким образом мы живем без фермеров, которые выращивают еду?
Мальчик пожал худенькими плечами.
— Может, вы ее воруете.
Хелен вздохнула.
Роберта Голдинг заговорила — впервые после знакомства:
— Вальгалла — это город, который поддерживают стригали. Охотники и собиратели. Логика элементарная. Интенсивное земледелие может прокормить на несколько порядков больше людей, живущих на одном акре площади, чем охота и собирательство. В отдельно взятом мире сообщество стригалей, даже если природных ресурсов достаточно, неизбежно рассеется, распадется, и концентрация населения, необходимая для создания города, будет невозможна. А здесь стригали могут рассредоточиться если не географически, то по множеству последовательных миров — по сотне Вальгалл, оставленных в первобытном состоянии, — она изобразила руками что-то вроде сандвича и улыбнулась. — Наш город — результат наслоения миров, каждый из которых слегка возделан. Вместо интенсивной культивации — интенсивное собирательство, уникальное урбанистическое решение, возникшее после Дня перехода.
Джошуа показалось, что девочка словно читает по учебнику.
— А ты отлично подготовилась, — заметила Хелен, словно обвиняя Роберту в неискренности.
— Очень хорошо, Роберта, — сказал Монтекьют. — Ну и, конечно, здорово, что в географическом смысле мы живем в таком богатом месте, на берегу изобильного моря…
Джошуа щелкнул пальцами.
— Мягкая Посадка. Вот что. Вы с Мягкой Посадки. Вы оба. Я узнал ваш акцент, мистер Монтекьют, и вспомнил фамилию. Если не ошибаюсь, я некогда встречал вашу бабушку.
Тот, казалось, слегка смутился, но тут же улыбнулся.
— Китти? На самом деле это моя прабабка. Она часто вспоминала, как познакомилась с вами, мистер Валиенте, много лет назад. Да, я с так называемой Мягкой Посадки. И Роберта тоже.
— Мягкая Посадка… — негромко повторила Хелен. — Так ее назвала Салли Линдси, если не ошибаюсь? И название пристало. Говорят, все дети там невероятно умны… — она неуверенно взглянула на Дэна, который пытался завязать ноги в узел.
— Хорошо, что ты встретил однокашницу, Дэн, — сказал Джошуа.
— Только я здесь долго не пробуду, — ответила Роберта, достаточно вежливо, но прямо. — Меня пригласили в экспедицию на Восток-20000000.
Джошуа вытаращился на нее.
— К китайцам?
Монтекьют улыбнулся.
— И меня тоже, — признал он. — Хотя я там буду просто наблюдателем. Роберта выиграла нечто вроде стипендии. Жест доброй воли между Базовым американским правительством и новым китайским режимом. Но это все так, между прочим. Что ж, — он встал. — Давай я покажу тебе школу, Дэн, пока твои мама и папа выпьют кофе. Столовая дальше по коридору.
Дэн охотно зашагал за ним.
— Что тебе нравится в школе? Логика, математика, дебаты, черчение?
— Футбол, — ответил Дэн.
— Футбол? А еще?
— Рубить дрова.
— Правда?
— У меня даже значок есть.
Джошуа и Хелен переглянулись и посмотрели на молчаливую, серьезную Роберту. Затем они хором сказали: «Кофе» — и вышли из кабинета вслед за Монтекьютом и Дэном.
10
Чтобы увидеться с отцом, Хелен пришлось официально договориться о встрече, и это привело ее в ярость.
Джек Грин, шестидесяти лет от роду, обзавелся кабинетом в скромном здании, которое служило в Вальгалле городской ратушей, судом, полицейской штаб-квартирой и резиденцией мэра. Он работал, когда Хелен провели к нему. Джек Грин сидел за столом, на котором лежали лэптоп, два мобильника и пачка рыхлой писчей бумаги. На стене висел большой телевизионный экран. Джек едва взглянул на дочь, которую не видел… как долго? С позапрошлого Рождества? Он сидел, предупредительно воздев палец и не сводя глаз с лэптопа, а Хелен стояла и ждала.
Наконец Джек Грин в последний раз стукнул по клавиатуре и откинулся на спинку кресла.
— Так. Готово. Извини, детка.
Джек встал, поцеловал Хелен в щеку и снова сел.
— Нужно было доделать речь, которую мы пишем для Бена.
Он имел в виду Бена Кийса, мэра Вальгаллы.
— Кстати, я как раз вспомнил…
Джек взял пульт, нажал на кнопку, и на большом экране появилось изображение сцены, несколько референтов в костюмах, звездно-полосатое знамя — и ярко-синий флаг Вальгаллы, висевший рядом с ним на заднем плане.
— Бен вот-вот будет говорить. Все в последнюю минуту, да. Но, как только он закончит, речь разойдется по всему миру и доберется до Базовой Земли со скоростью аутернета. Впечатляет, правда?
Хелен, видимо, выбрала неудачный момент для визита.
— Можно я сяду, папа?
— Конечно, конечно.
Джек снова встал — слегка неуклюже — и придвинул дочери стул. Как и многих представителей его поколения, строивших города на Долгой Земле, наподобие Перезагрузки, с нуля, в пожилом возрасте его скрутил артрит.
— Как там Дэн?
— Ты ошибся с возрастом на прошлой открытке на день рождения.
— Хм. Извини. Надеюсь, он не расстроился.
Хелен пожала плечами.
— Он уже привык.
Джек улыбнулся, продолжая поглядывать на экран.
Хелен задвинула досаду подальше.
— Я просто заскочила мимоходом, папа. Ты же знаешь, мы едем на Базовую. Заодно решили показать Дэну Свободную школу. Мы надеемся устроить его туда, если мальчику понравится.
— Хорошая идея. Один из принципов Вальгаллы — открывать хорошие школы и растить свободных, открытых, образованных людей. Это основа любой демократии.
— Папа, не читай мне лекцию.
— Извини, извини. Ничего не могу с собой поделать, милая. И прости, что отвлекаюсь. Но ситуация требует. Дело не только в непрерывно растущих налогах. Подонки из «Друзей человечества», которые финансируют предвыборную кампанию Коули, просто источают недоброжелательство, с каким бы пафосом он ни вещал об отсутствии дискриминации. Это хуже, чем расизм. На их языке мы, умеющие переходить, — низшая раса, злобные аморальные мутанты. Нам нужно за себя заступиться. И мы боремся! Некоторые комментаторы уже предрекают, что сегодняшняя речь Кийса станет нашей Декларацией независимости, хотя они еще ее не слышали. Представляешь?
