— Если вам не нравится комната, в которой вы провели ночь, выберите себе другую. Если хотите, можете просто что-либо изменить по своему вкусу...
К счастью, я уже допила вино. Бокал задрожал в моих руках и начал выскальзывать из внезапно ослабевших пальцев: я едва успела перехватить его.
— Не стоит так беспокоиться обо мне, — ошеломленно выпалила я. — У меня уже есть комната, я сняла номер в «Гранд Алберго»...
— Альберто привезет ваш багаж.
— Но... но я...
— Вы останетесь здесь. Жена Бартоломео не должна останавливаться в отеле, даже если он носит название «Гранд Алберго».
На короткий миг, когда она произносила претенциозное название выбранной мною гостиницы, на ее губах появилась улыбка. Факт, свидетельствующий о том, что ей не чуждо чувство юмора. Меня это весьма обрадовало. Затем она продолжила:
— Вы должны позволить мне исправить свою грубость по отношению к вам во время нашей первой встречи. Надеюсь, вы отнесетесь к случившемуся как к досадному недоразумению.
Я злорадно подумала, что она не знает обо мне и половины, однако, менее чем когда-либо мне хотелось выложить ей всю правду. Резкие и жестокие слова могли вдребезги разрушить хрупкий фасад ее аристократического благородства, которое выглядело как декоративная скала в витрине магазина. Вы можете назвать меня трусихой, но я все равно не стала бы делать этого — пока еще я не могла позволить себе рисковать.
Так и не дождавшись от меня ответной реакции на свое последнее замечание, графиня позвонила. Эмилия появилась почти мгновенно с подносом и начала сервировать стол. Похоже, тот поднос, который я сегодня уже видела в ее руках, был не единственным. Этого просто не могло быть. Суп, который она начала разливать нам, был таким горячим, что он просто не мог быть на том, первом подносе.
Эмилия выставила на стол все блюда. Так как стол, за которым мы с графиней сидели, был не очень большим, то можно было легко дотянуться до любого кушанья. Графиня продолжала разглагольствовать о красотах весны и великолепии тосканских пейзажей. Она даже процитировала Данте — по крайней мере, я решила, что это был именно Данте. Она говорила до тех пор, пока Эмилия, собиравшая грязную посуду, не вышла с подносом из комнаты; только после этого графиня решила сделать передышку. Она откинулась на спинку кресла, положила ногу на ногу и взялась за сигарету. Надо сказать, я удивилась, увидев столь привередливую и требовательную особу за таким занятием, как курение. Затем я обратила внимание на ее пальцы, играющие с золотой зажигалкой и золотым портсигаром — руки выдавали ее возраст. На тыльной стороне ладоней бросались в глаза вспухшие темно-голубые вены.
Немного погодя она перешла к более земным материям. Мы начали с того, что мне предстоит остаться на вилле. У меня не было ни малейшего повода отвергнуть это предложение, поскольку все уже было решено за меня. Казалось, графиня постаралась предусмотреть все нюансы. Альберто привезет мой багаж... Вот уж этому я решительно воспротивилась, сказав, что я предпочитаю сама собрать свои вещи. Альберто будет в полном моем распоряжении, после того как я рассчитаюсь с агентством по прокату автомобилей... Благодарю, но я хотела бы оставить машину за собой. Графиня не стала со мной спорить, вместо этого она пустилась в описание внутреннего уклада и достопримечательностей виллы. Вероятнее всего, она решила, что я просто варвар и дикарь, которого необходимо срочно научить, как надо обращаться со слугами, с которыми мне волей-неволей придется иметь дело.
Штат прислуги на вилле состоял из шести человек. Несмотря на то что часть дома была закрыта, а большинство земель не обрабатывались, эти шестеро человек выполняли работу за все сорок! Эмилия носила почетное звание домоправительницы, она также являлась горничной графини — я полагаю, что эта последняя обязанность отнимала у нее все свободное время. Муж Эмилии, Альберто, был шофером и старшим садовником. Местный «дурачок» — именно так выразилась графиня — помогал ему. На кухне хозяйничала Роза, смешливая помощница которой звалась Анной. К имени Анна она добавила какое-то слово по-итальянски, которое не сочла нужным перевести мне. Однако я достаточно много времени посвятила изучению справочников и разговорников итальянского языка, чтобы понять, что оно означает «девочку на побегушках». Кроме того, на виллу периодически приходила женщина для генеральной уборки. Это была вся прислуга, которая обслуживала семейство Морандини.
Симпатию у меня вызвала только «девушка на побегушках». Внимательно слушая всю ту информацию о прислуге, с которой сочла нужным меня познакомить графиня, я заметила, что в перечисленном мне списке не было указано ни одного человека, который занимался бы мальчиком, за него никто не отвечал. Ничего не было сказано об обязанностях няни или гувернантки ребенка. Я, однако, не сразу отметила этот нюанс. Можно было предположить, что мальчик посещает местную школу и уже не нуждается в присмотре, так как он достаточно взрослый и самостоятельный.
Альберто и Эмилия были явно неместными. Скорее всего, они жили в Риме с графиней, до того как она вышла замуж. Это объясняло странный жесткий акцент, который я успела отметить. Флорентийская речь более музыкальна и приятна на слух, римский же диалект сухой и твердый. Может быть, их говор тоже сыграл не последнюю роль в том сугубо отрицательном впечатлении, которое произвела на меня эта пара. Попросту говоря, они мне не понравились с первого взгляда.
Тут я вспомнила сцену, которую мне довелось наблюдать в саду сегодня утром с балкона, и я решила спросить.
— Полагаю, что Альберто — это тот самый мужчина, который занимается собакой?
Графиня незаметно бросила взгляд на свои наручные часики.
— Благодарю вас, что невольно напомнили мне об этом. Дело в том, что сегодня я должна быть у своего парикмахера, у меня осталось не так много времени, но прежде всего вы должны познакомиться с нашей собакой.
Собака была удостоена особой чести, в которой было отказано даже прислуге — меня не сочли нужным представить им лично, а вот псу это было необходимо. У меня не было ни малейшего желания встречаться с этим монстром, но если уж мне так необходимо познакомиться с ним поближе, то я предпочитаю сделать это в официальной обстановке, в присутствии людей, которым это животное подчиняется.
Треньканьем звонка в очередной раз была вызвана Эмилия, которую графиня снабдила соответствующими инструкциями, затем она благожелательно кивнула ей, после чего та удалилась из комнаты. Спустя несколько минут графиня взяла перчатки и сумочку со столика, и мы с ней направились к выходу.
Мне было несколько странным выходить через двери, в которые еще не приходилось входить. Наконец передо мной предстал фасад здания. Он показался мне достаточно большим, однако в отличие от великолепных дворцов, которые я видела во Флоренции, он выглядел обитаемым — если можно применить это слово к дому с двадцатью или тридцатью спальнями, бесчисленными гостиными и салонами. Фасад был прямоугольной формы с белой туковой облицовкой, на нем выделялись оконные рамы и балкончики из темно-серого камня. В доме было три этажа над высокой террасой, на которую вела двойная лестница, весьма искусно орнаментированная. Открытые арки на платформе поддерживали террасу и вели на невысокий первый этаж, по-видимому, отданный под различные хозяйственные помещения. В огромных красно-коричневых вазах, цепочкой опоясывающих террасу, росли различные кусты и цветы, которые, должно быть, в пору их цветения наполняли воздух своими ароматами, сейчас эти растения стояли без листьев, их время еще не пришло, да и выглядели они не слишком здоровыми и ухоженными. Между вазами стояли небольшие статуи. Лестница выходила на полукруглую площадку, посыпанную гравием, в центре ее находился фонтан с бронзовой статуей мускулистого мужчины, застенчиво прижимавшего к своей металлической груди прекрасных русалок. Фонтан тоже бездействовал. Кучки садового мусора и старой травы под стволами деревьев говорили о том, что по крайней мере этот участок сада находится под присмотром, когда-нибудь здесь распустятся и заблагоухают цветы, о которых есть кому позаботиться. Теперь мне стало понятно, почему у Альберто и его помощника не хватает времени на уход за остальной частью этого гигантского сада. Для того чтобы содержать четыре акра земли в полном порядке, от них требовалась постоянная и кропотливая работа, которая не оставляла им ни секунды свободного времени.
