Она захлопала глазами и увидела перед собой лицо самого дьявола. Смеющиеся голубые глаза пронизывали ее.
— Возьмите их. Они помогут.
— Вы!
Он прищурился, спрятав в уголках глаз улыбку. И что-то еще. Что-то очень мужское. Кинан Оукс казался вполне довольным ее реакцией.
Рейчел проигнорировала таблетки, которые он поднес к ее губам, и открыла рот, чтобы приказать ему — в какой уж раз — убраться из ее дома. И тут до нее дошло, что она лежит не на кушетке в своем доме. Она была в Саб-Роуз!
Она обернулась, чтобы спросить его, что она здесь делает, но он засунул таблетки ей в рот, прежде чем она успела что-то сказать. А потом быстро подал ей стакан воды, которую просто влил в горло.
— Не бойтесь, — проговорил он усмехнувшись. — На этот раз просто аспирин. Ваши таблетки могут свалить с ног лошадь, а я хочу, чтобы сейчас вы бодрствовали.
Он все еще не отпускал ее. Одной рукой обнял ее за плечи, поддерживая в сидячем положении, а второй поправил подушки за ее спиной. И только потом выпрямился.
Все это время он не сводил с нее глаз. Рейчел чувствовала себя как зверек, пойманный в капкан и освещаемый лучами прожектора.
В ее душе росло чувство паники. Ей нельзя оставаться здесь — в Саб-Роуз и в его власти. Она была дочерью человека, который убил его двоюродного дядю. И еще женщиной, которая вчера вечером буквально поставила его на колени.
Ей надо уйти отсюда. Немедленно. Даже если это означало новый приступ боли.
— И не думайте об этом, — тихо произнес он, и в его глазах появилось непреклонное выражение.
Рейчел поняла, что он прочел ее мысли. Она отвела от него взгляд и посмотрела на одеяло.
— Вы не можете меня здесь держать, — сказала она, стараясь придать своему голосу твердость.
— И кто же меня остановит?
Она откинула назад голову. Он стоял перед ней, широко расставив ноги и скрестив на груди руки. На его лице бродила ленивая усмешка. Этого человека ее похищение занимало не больше, чем затмение солнца.
Рейчел уставилась на него, впервые видя его ясно при полном свете, когда таблетки не затуманивали ее мозг. Святая Мария! Кинан Оукс выглядел как воинственный викинг, сметающий все на своем пути. Его рост был не меньше шести футов. Черные волосы вились так же буйно, как на фотографии. Его щеки несколько дней не знали бритвы, и все же мягкая темная щетина не скрывала резкие черты лица.
На нем был серый спортивный свитер, натянутый на массивную грудь, и изношенные джинсы, обтягивающие стройную талию и мускулистые бедра. «Интересно, не приходится ли Кинану Оуксу проходить в дверь боком?» — промелькнуло в голове Рейчел.
Она подняла подбородок.
— Я позвоню шерифу, если вы меня не отпустите, — пригрозила она, расправив плечи и стараясь раздуться до угрожающих размеров.
Усмешка тронула уголки его губ.
— Телефоны не работают. Их включат только в пятницу.
Рейчел на мгновение задумалась. Сегодня был вторник.
Или среда?
— Тогда вы можете попросить одного из ваших громил отвезти меня домой, — заявила она, не опуская подбородка и взяв себя в руки, чтобы не дрожать.
Он медленно покачал головой, подходя к кровати с явным намерением схватить ее. Рейчел прижалась к подушкам. Но она не смогла воспротивиться, когда он взял ее за подбородок и заставил взглянуть на него.
— Скажите, что вы делали в моей библиотеке, и я отвезу вас домой.
— Я… я не была в вашей библиотеке, — пролепетала она охрипшим от волнения голосом.
Он сильнее сжал ее подбородок.
— Я забуду о том, что случилось, если вы просто скажете мне, что там делали.
Рейчел презрительно фыркнула.
— Ни один мужчина никогда не забывает такие вещи, — выпалила она не подумав.
Его глаза сузились.
— Я не нападала на вас, — продолжала она, высвободив свой подбородок и снова вздернув его. — Но если бы напала, вы бы вряд ли забыли об этом.
Он улыбнулся:
— О чем мы говорим, мисс Фостер? Не помню, чтобы я упомянул что-нибудь о нападении.
Черт возьми! Он ведь говорил об этом, правда?
— Я… я признаю, что это было очень плохо с моей стороны, — прошептала она, стараясь уползти в подушки, когда он придвинулся к ней еще ближе. — Просто вы такой большой, а я всего лишь женщина и я…
Ее голос прервался, когда его губы коснулись ее.
И от этого прикосновения она утратила не только голос, но и способность думать.
О Боже, Боже! Его губы вовсе не были твердыми. Они были мягкие, невероятно теплые и чертовски чувственные. Рейчел почувствовала, как все ее тело от лица до самых кончиков пальцев на ногах пронзает дрожь.
Его язык проник в ее рот, а рука нежно, но твердо обхватила затылок, не давая ей вырваться.
Это было опасно. Смертельно опасно. И ошеломляюще.
Эти слова звучали в ее мозгу, призывая к действию. Она должна была что-нибудь предпринять. Нельзя было позволять этому нахалу завладеть ее ртом.
Рейчел толкнула его в грудь и сразу вскрикнула.
Он отстранился и посмотрел на нее.
— На вашем левом запястье кровоподтеки, — констатировал он, осторожно беря ее руку в свою. Его голос звучал совершенно ровно, словно никакого поцелуя и не было.
Рейчел же понадобилось больше времени, чтобы прийти в себя. Его рука, лежащая на ее ладони, была большой, сильной и очень мужской. Она с трудом подавила дрожь.
— Что вам там было нужно, мисс Фостер?
— Я не была в вашей библиотеке вчера вечером, — повторила она механически, не сводя глаз с его руки.
Он издал тяжелый вздох и, приблизившись, снова обдал' ее своим дыханием, напоминая о поцелуе. Ее щеки горели.
— Вы… интригуете меня, Рейчел Фостер.
— Ч-что? — прошептала она, переводя взгляд на его лицо. Не нужно было иметь докторскую степень, чтобы понять, что он имеет в виду. Тем более после этого поцелуя.
Он запрокинул голову, наблюдая за ней, явно зачарованный ее реакцией.
— Я пришел к этому выводу, когда кончил заплетать ваши волосы. — Он перекинул ей косу через плечо и смотрел, как кончик ее локонов медленно закручивается вокруг его пальцев.
Рейчел дернула головой и спрятала предательские кудри в кулаке. Ее глаза встретились с его, и она почувствовала, что между ними вспыхнуло такое пламя, что даже на его щеках проступили алые пятна.
— Вы… вы заплетали мне косу? — пробормотала она. Он кивнул. А затем нагнулся и снова поцеловал. Вернее, просто прижался щекой к ее губам.
Все ее тело обдало жаром. О Господи! Физическая боль сейчас беспокоила ее меньше всего.
