Пирс несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, вернулся и сел.
— Хорошо, Холлингсби, я выслушаю до конца этот бред.
— Спасибо. — Перевернув страницу, поверенный поправил очки. — В приложении к завещанию оговаривается следующее: прежде чем вступить в полное, законное и окончательное владение всем наследством, вам надлежит выполнить два условия. Первое: вы должны не только признать себя герцогом Макхэмом, но в течение двух лет вы
обязаны заботиться о слугах, вести все дела с надлежащим
усердием.
— Понятно. А второе условие?
— Второе. За этот срок вы обязаны жениться и произвести на свет законного наследника.
— Иными словами, это не должен быть ублюдок вроде меня? — уточнил Пирс.
— Совершенно верно.
— Скажите-ка мне, Холлингсби, — спросил Пирс насмешливо, — что, если моя герцогиня окажется такой же неплодовитой, как жена Фрэнсиса Эшфорда? Или, например, она окажется вовсе бесплодной? А что, если, упаси Господь, она родит дочь вместо сына? Как быть, черт подери, если я сам буду неспособен произвести наследника? Вы ведь знаете, такое бывает. Как тогда?
— Герцог предусмотрел и эту возможность. Во время моего последнего визита к нему он вручил мне запечатанный конверт, который я храню в сейфе. Он подлежит вскрытию спустя два года после того, как вы признаете себя герцогом Макхэмом со всеми вытекающими из этого последствиями и если по истечении этого срока у вас все еще не будет наследника.
— А если я полностью выполню условия?
— Тогда вы становитесь полноправным наследником.
— Предусмотрительный у меня папочка, не правда ли?
— И последнее. На время испытательного двухлетнего срока вам полагается еженедельное содержание в размере десяти тысяч фунтов.
— Какая щедрость!
— По истечении двухлетнего периода с соблюдением всех условий вы вольны либо вернуться к прежней жизни, либо остаться герцогом, но в любом случае вы становитесь обладателем всех средств покойного герцога, а ваш сын наследует титул герцога Макхэма.
— Счастливый парень.
— Весьма, — согласился Холлингсби, тактично игнорируя сарказм Пирса.
— Каково же состояние?
— Простите?
— Хотелось бы поточнер узнать, чего была лишена моя мать.
— Приблизительно около двадцати миллионов фунтов.
— Черт! — Пирс обхватил голову руками. — Если бы негодяй был жив, я убил бы его своими руками!
— Вероятно, после того, что вы услышали, вы измените свое решение?
— Нет! — Пирс вскочил и направился к двери. — Разорвите это проклятое завещание в клочья! Я не возьму ни единого шиллинга из рук убийцы моей матери!
— Подумайте о…
— Слишком поздно! Уже тридцать лет как поздно!
Глава 7
Пирс потерял всякое представление о том, сколько времени прошло с того момента, как он выбежал из конторы Холлингсби, нанял кеб и стал бесцельно кружить по узким улочкам Лондона. Остановившись только на минуточку, чтобы купить бутылку виски, он забился в самый угол экипажа.
Подумать только, он — герцог, ну разве что не король, К черту, к черту Макхэма, к черту его титул и его трижды проклятые деньги!
Сделав глоток виски, Пирс постарался успокоиться. Итак, герцог Макхэм — его отец. Ну что же, асе совпадает: рассказы матери, необъяснимые визиты герцога в работный дом. В конце концов, почему он так разволновался? Ведь он знал, что его отец знатный человек. Да, но теперь он узнал, кто именно это был — Фрэнсис Эшфорд. И мгновенно в памяти всплыли черты лица этого человека.' Черт, да он и похож на него как две капли воды. Ну и что? Дьявольщина! Как этот негодяй вообще осмелился требовать, чтобы он наследовал его имя?
Внезапно размышления Пирса прервали крики, доносившиеся со стороны Риджент-стрит. Пирс увидел подростка лет двенадцати, мчавшегося по улице и сжимающего в руке нечто, похожее на кошелек, а метрах в двадцати позади него солидного полного джентльмена, который размахивал руками и громко кричал, призывая на помощь полисмена,
Сразу оценив ситуацию, Пирс усмехнулся. Черта с два они его поймают, если. конечно, парень знает о тупике. Ожидания не обманули Пирса. Добежав до конца улицы, парнишка свернул направо и нырнул в тупичок настолько узкий, что далеко не всякий подросток мог бы туда проскользнуть. Тупичок оканчивался невысокой стеной, перемахнуть через которую не составляло труда. Когда кеб поравнялся с этим местом, Пирс увидел любопытную картину: джентльмен и несколько зевак стояли перед входом в тупичок и громко призывали воришку выйти, уверенные в том, что он в ловушке.
«Наверняка ловкач уже на Ковент-стрит в полной безопасности и пересчитывает свою добычу», — подумал Пирс, вспоминая о тех временах, когда он сам был карманником. Он откинулся на сиденье и попытался вспомнить, сколько раз он сам с бьющимся от страха сердцем ускользал в этот тупичок, спасаясь от преследователей. Десять? Пятнадцать? Может быть… А может быть, и больше. Сколько раз.он брел по Ковент-Гарден, собирая объедки, сколько раз он засыпал на Кавендиш-стрит около вентиляционных решеток холодной зимой. Господи, да как он вообще выжил? Грязный, голодный, никому не нужный подросток. Где они теперь, друзья его тяжелото детства? Если кто-нибудь из них и жив, то наверняка где-нибудь в колониях, на каторге. Да, он должен быть благодарен судьбе.
Суровые британские законы только для бедных, богатые живут по своим законам — это он понял еще в детстве. Но, черт подери, теперь-то как раз он богат, он герцог. Кто посмеет возразить, если он станет не в меру оригинальным — начнет тратить свои деньги на бедных? Двадцать миллионов, двадцать миллионов фунтов стерлингов — это не шутка. Да на эти деньги все работные дома можно превратить в университеты. Господи, он, должно быть, обезумел, когда отказался от них. Гнев и гордость? Но какое дело до его гнева и гордости тысячам людей, которым он мог бы помочь, и очень скоро? В конце концов, что он теряет? Да ровным счетом ничего. А вот приобрести и соответственно дать он может очень много. Будучи герцогом Макхэмом, он может беспрепятственно входить в самые богатые дома Лондона, а по ночам в эти же самые дома может входить Тин Кэп и опустошать сейфы аристократов. А как интересно было бы посмотреть в лицо Трэгмора, называющего его «ваша светлость»! И что от него требуется? Называть себя герцогом Макхэмом и присматривать за слугами — невелика забота, с этим он справится без труда. Вот только второе условие… Пирс нахмурился. Он должен жениться, а его двойная жизнь требовала полной свободы. Никто не должен даже догадываться, кто такой Тин Кэп. Так ли уж легко это будет скрыть от своей жены? От человека, который будет все время рядом, от человека, который должен будет родить ему ребенка? Мгновенно, как вспышка, в мозгу пронеслось: Дафна! Дафна — его жена, герцогиня, мать его ребенка. Теплое, нежное чувство разлилось по всему телу. Ну конечно, Дафна, а кто же еще? Вот только… Согласится ли она? Дафна молода, наивна, как ребенок. Без всякого сомнения, она неравнодушна к нему, но понимает ли она, насколько это серьезно? Как она отнесется к предложению стать его женой? А Трэгмор? Как отнесется он? Улыбка исчезла с лица Пирса. Без всякого сомнения, негодяй будет в бешенстве. Пирс сжал кулаки и громко выругался. Ксбмен со страхом оглянулся;
