Долли выглядела сонной.
— О, — сказала она растерянно. — Спасибо.
— Я считаю, что Роберту следует преподать несколько уроков по самообороне.
— Ему меньше всего нужны эти драки, — вспылила Долли.
— Вы не слушаете меня, — мягко поправил Тед. — Я говорю об обороне, а не о нападении.
— Не имеет значения, все равно это драка!
— Бен тоже вынужден был вмешаться, но ему не разбили губы и не поставили синяк под глазом, — спокойно заметил Тед.
Долли удивилась, почему она всегда чувствовала себя рядом с Тедом такой безоружной?
— Почему мужчины всегда думают, что с помощью насилия можно решить любые проблемы?
— У вас сложился ложный стереотип мужчины. К примеру, я юрист, а не боксер. Насилие существует в мире, и вы знаете об этом так же хорошо, как и я. Я никогда не учил насилию Бена. Однако как разумный человек учу своего сына тому, чтобы он смог защитить себя в сложной ситуации.
Затем после паузы — Тед хотел разрядить обстановку — он спросил:
— Вивьен, почему ты не развела мальчиков? Мы с миссис Форвенд хотели бы узнать это от тебя.
— Не надо распоряжаться здесь, на моей кухне, я сама знаю, что спросить у девочки, — оборвала его Долли, почувствовав себя уязвленной от нравоучений Теда.
Тед посмотрел на бледные щеки и тени под глазами у Долли и сказал:
— Вы выглядите уставшей.
— Не надо уходить от темы разговора.
Долли не была похожа ни на плаксивую Бланш, ни на ту… как ее… брюнетку на вечеринке, во всем соглашавшуюся с ним, и Теду это нравилось.
— Давайте я заберу мальчиков с собой. Я поужинаю с ними часов в пять, и вы можете присоединиться к нам, когда выспитесь. Заодно посмотрите, каким приемам я научил своего Бенджамина. Как насчет такого предложения, Долли?
Долли посмотрела прямо в глаза Теду.
— Вы знаете, из-за чего они подрались?
Теду не хотелось приукрашивать случившееся. Понимая, что она из тех женщин, которые хотели бы слышать правду, и ничего, кроме нее, он ответил:
— Они дразнили Роберта пай-мальчиком и говорили ему другие слова, которые он, к счастью, не понял…
Тед не стал говорить, о том, что эти слова относились уже не к Роберту, а к его матери.
— О, проклятье! — воскликнула Долли.
— Неужели отец Роберта не показывал ему, как надо драться? — с изумлением спросил Тед.
— Он почти не видел его, — ответила Долли, смотря куда-то в сторону отсутствующим взглядом.
— Поспите еще, — решительно произнес Тед. — Я присмотрю за Робертом, а вы сможете прийти на ужин в пять часов.
— Я не могу следить за ним целый день, — как бы оправдываясь, сказала Долли, и в ее голосе чувствовалась безнадежность. — Когда мне предстоит ночное дежурство, я должна хоть немного поспать.
— То же самое и у меня, Долли. Иногда мне приходится засиживаться в офисе или в суде до ночи.
— Вы хотите сказать, что я не должна чувствовать своей вины за это, не так ли? — Долли вздохнула и сложила руки на груди. — Да, вы правы, но я все равно чувствую вину. В любом случае нет необходимости приглашать нас с Робби на ужин.
— Но я уже сделал это.
Она посмотрела на Теда настороженно.
— В нашем соглашении нет пункта об общем столе, — объявила Долли. — Да и какой в этом смысл, в конце концов. Там за нами никто не будет наблюдать.
— Приглашение не имеет никакого отношения к нашему договору. Я хотел бы показать Роберту несколько оборонительных приемов, а вы все это проконтролируете. В конце концов, вы же его мать.
— Вы только что оправдывали меня, а теперь, кажется, в чем-то обвиняете? Неужели все юристы такие скользкие?
— Откуда у вас такое предубеждение к моей профессии?
— У меня нет предубеждения. Я совершенно откровенно заявляю, что терпеть не могу юристов!
Тед снисходительно улыбнулся ее эмоциональному взрыву. Это почему-то сближало.
Взяв Долли за руку и гладя ей прямо в глаза, он сказал:
— Идите отдыхать и забудьте о своих тревогах до без пятнадцати пять… Увидимся в пять.
— Вам не кажется, что вы стали обращаться со мной слишком фамильярно?
— Извините, но нам надо привыкать к этому, мы ведь с вами теперь гораздо ближе, чем просто друзья.
Тед поднял ладонь Долли на своей ладони и накрыл ее второй рукой. Ее рука была мягкой и теплой, а от халата, под которым явно ничего не было, исходил свежий запах цветов. Все это могло бы возбудить любого мужчину. Но Тед сейчас был слишком далек от каких-либо желаний. А может, он еще до конца не разобрался в себе?..
— Увидимся позже, и закройте дверь на замок.
На лице Долли появилась гримаса. Сумасшествие — вот то слово, которым можно было точно описать поведение Теда Зауера и это дурацкое соглашение.
Ровно в пять Долли подошла к дому Зауеров. Ее встретил запах жареного цыпленка. Ее ждали, и дверь была открыта. Войдя в дом, она увидела просторную комнату, обратила внимание на черно-белые фотографии, висящие на стенах, и на пару иллюстрированных журналов, лежащих на прозрачном кофейном столике. Долли позвала хозяина дома, однако Тед появился не сразу. Видимо, он не слышал, как она вошла. Тем неожиданнее было их столкновение, когда он вошел и буквально натолкнулся на нее. От испуга Долли при столкновении обхватила Теда руками. Близость мужчины и запах, исходящий от него, вызвали у Долли живые воспоминания о первых днях ее замужества, когда она была счастлива, как никогда потом. Она мгновенно почувствовала прилив желания.
— Долли, ради бога, прости! Я случайно не причинил тебе боли? — испуганно спросил Тед.
В это время из другой комнаты выскочили Бен с Робертом, издавая столько же шума, сколько могло бы быть от дюжины мальчишек.
— Что случилось, папа? — с интересом спросил Бен.
На щеках у Долли появился румянец смущения: ей было досадно, что дети стали свидетелями нелепейшей сцены.
— Я случайно чуть не сбил Долли с ног, — спокойно ответил Тед. — Ты в порядке, Долли?
— Да вроде бы, — пробормотала она и, освободив свою руку, произнесла, точно оправдываясь перед детьми:
— Я звала, но ты, видимо, не слышал меня.
— Извини… Может быть, вы с Беном приберете сервировочный столик, а я пока посмотрю, что там с мясом.
Тед вышел из комнаты. В Долли сейчас боролись два начала. Она была смущена силою влечения к этому мужчине, которое застало ее врасплох, и в то же время рассудок всячески сопротивлялся этому нелепому всплеску страсти.
Я должна успокоиться, думала она. Я не должна испытывать таких чувств к Теду. Только не к Теду.
