– Просто покури и получи удовольствие. Никогда не знаешь, сколько тебе осталось, так что на сувениры рассчитывать нечего.
Иван побледнел.
Тито рассмеялся:
– Иногда наши граждане такие трогательные, я их просто обожаю, – сказал он, обращаясь к Ганди, а потом повернулся к Ивану: – Кури давай!
Охранник зажег сигару, и Иван сделал затяжку. Огонек не разгорался, и Иван затянулся сильнее, пока охранник не счел, что сигара раскурена как надо. Тито выпустил дым, и Иван тоже, и несколько минут они смотрели друг на друга, как индейцы, обменивавшиеся дымовыми сигналами, хотя Иван и не понимал, что, черт побери, все это значит. Иван заметил, что у Тито розовая кожа с коричневыми и даже черными пятнами. Похоже на рак кожи, может, оттого, что он слишком много курит? Интересно, какие у Тито глаза, подумал Иван, но на вожде были такие темные очки, что глаз не видно, в стеклах отражались голубое небо и проплывающие белые облачка.
Иван сделал глубокий вдох, и ему действительно понравился резкий привкус. Табачный дым ударил по легким. Он сделал еще одну затяжку, сильнее предыдущей.
– Ты не освободишь этого человека? – спросила Ганди. – Только посмотри, какой он изможденный и замученный.
– Знаешь, я и сам думал об этом, но он слишком энергично затягивается сигарой. Взгляни, как дышит. На мой взгляд, с излишним рвением. А я не доверяю парням, которые не могут курить сигару размеренно.
– Интересные требования, товарищ Тито. Я возьму на вооружение.
– Возьми-возьми. Никогда не подводит. – Тито повернулся к лагерному охраннику: – Дайте этому человеку передышку, такую, чтобы хватило времени выкурить сигару до конца, то есть около трех часов. И не позволяйте никому отнимать ее у него. – А потом обратился к Ивану: – А тебе, мой друг, один совет. Не вдыхай весь дым, иначе грохнешься в обморок через несколько минут. Секрет в том, чтобы делать вид. Притворяться, что ты куришь, а на самом деле только вдыхать по чуть-чуть время от времени. Сигара – это спорт для носа, а не смерть для легких.
– Спасибо, товарищ президент, – сказал Иван.
– Дай-ка я покажу тебе кое-что. Втяни дым в рот, но не в легкие, а потом выдохни два раза.
Иван так и сделал.
– А теперь выдохни еще раз изо всех сил и посмотри, что получится.
Иван выдохнул и увидел, что изо рта все еще вылетает дым.
– Видишь, даже когда ты не вдыхаешь, часть все равно попадает в легкие. И нужно очень постараться, чтобы не отравить себя. Так что всегда выдыхай дым изо рта три раза, а только потом делай затяжку.
Тито снова выдохнул дым. Столбик пепла на его сигаре стал длиннее. У Ивана он был еще больше, и Иван стряхнул пепел на землю.
– Неправильно, – покачал головой Тито. – Когда куришь на улице, то пусть пепел падает сам по себе. Чем дольше пепел будет на сигаре, тем ароматнее дым.
– Спасибо, товарищ президент… за пепел.
– А что это за акцент? – спросил Тито. – Словацкий? Моравский?
– Нет, господин президент… товарищ президент. Западнославянский.
– И что же привело тебя на этот солнечный остров?
– Я не совсем уверен.
– Ах, ты не совсем уверен. Эй, охранник, можешь выяснить, за что ему дали срок?
Но начальник лагеря, стоявший чуть поодаль за остальными, куривший и вежливо сплевывающий сквозь зубы, тут же подсказал:
– По чистой случайности, я знаю, товарищ Тито, но мне неудобно говорить вам.
– Преступление на сексуальной почве?
– Нет, товарищ президент. Боюсь, он пытался убить вас.
– Видишь, я же говорил, нельзя доверять тем, кто слипгком энергично затягивается сигарой, – Тито повернулся к Ганди. – Я могу сразу же определить, что этот парень склонен к самоубийству.
– К самоубийству? Он ведь пытался убить тебя.
– Ну, наши агенты хорошо работают, так что шансов на успех почти нет, это можно приравнять к самоубийству.
– Верно, верно, – кивнула она. – До меня тоже невозможно добраться.
– На меня постоянно покушаются, но я почти никогда не слышу об этих покушениях. А мне хотелось бы услышать, это льстит, покушения верное доказательство того, что люди считают меня самым главным человеком в стране.
– Но, товарищ президент, я не… – запротестовал Иван.
– А мне нравятся убийцы. В них от природы заложена революционная жилка, благодаря которой наша страна многого добилась. Я понимаю, в Югославии не все гладко, и если бы я был молод, то организовал бы новую революцию. Все еще существует ряд людей, которых неплохо бы убить. Разумеется, мне не импонирует идея моего собственного убийства.
– И что вы сделаете с ним? – поинтересовалась лидер страны с почти миллиардным населением.
– Есть несколько вариантов. Казнить – и на этом кончатся все его мучения. Освободить – он будет до конца дней своих боготворить меня и даже станет работать на меня. Или ничего не сделать. И еще один совет, мой друг, полегче с киркой. Спокойней. Притворись, что работаешь. Ведь тебе не нужен будет артрит, когда ты отсюда выберешься.
– А я лично ненавижу убийц, – сказала Ганди. – Я бы предпочла, чтобы их казнили.
– Товарищ Тито, позвольте мне объяснить. На самом деле я не пытался… убить. Просто пошутил, а полиция…
– Я не одобряю подобных шуток. Знаешь, Индира, я ведь тоже несколько лет провел в лагерях. Это самое лучшее испытание для человека – закаляет силу воли. Сколько тебе еще осталось сидеть, товарищ?
Тито говорил вполне дружелюбно, изящно выпуская маленькие облачка табачного дыма. Разумеется, для достижения этой легкости потребовалось пятьдесят лет, и Иван смотрел во все глаза на священный дым, плавающий вокруг диктатора Он вспомнил, как профессор ударился в воспоминания, когда ответы Ивана напомнили ему о прошлом. Это была прелюдия к отличной оценке и дружбе, которую прервала злая шутка, а теперь Тито вел себя как тот нейрохирург. Может, он собирается простить меня? Все эти мысли перемешивались с табачным дымом и головокружением, которое Иван испытал от никотина. И все же Иван не забыл ответить на вопрос Тито:
– Мне кажется, два.
– Значит, будет четыре. А когда ты отсюда выйдешь, я приглашу тебя на архипелаг Бриони, и мы будем пить вино Софи Лорен. Может, и сама Софи будет там, и Индира еще раз приедет. Как бы то ни было, не забудь собрать для меня коллекцию анекдотов и шуток, мне очень нравится тюремный юмор. Понял? А теперь сядь на любой камень и наслаждайся сигарой. Отдыхай, пока не докуришь до конца – и чтобы надзиратели не отвлекали тебя, пока не закончишь. Zdravo!
Тито и Ганди сели в «лэндровер», а за ними в двух других автомобилях последовали охранники. Иван присел на камень и, глядя на горизонт, медленно курил до захода солнца. Под багряным небом, словно жидкое серебро, поблескивали воды Адриатики.
