— Так как же, Кора, насчет долгожданной пирушки, которую мы хотели устроить вместе… По-моему, сейчас как раз хороший повод… Со мной тут Гари Килиан, так что мы можем прекрасно поужинать вчетвером. Идет? Мэри Джексон ничего не имеет против?
— Мы будем очень рады, — заявляет Мэри Джексон. Кора бросает на нее злобный взгляд.
— Отлично, — говорю я. — Гари, кажется, тоже согласен, так как на протяжении двух километров он настаивал, чтобы я нагнал вас. Он узнал вас первым. Ладно, Кора, садитесь ко мне в машину, а Гари займет ваше место.
Я делаю знак Гари. Он подходит, я представляю его, и через пять минут мы отъезжаем. Я мурлыкаю себе под нос какой-то мотивчик, Энди и Майк снова садятся в машину, исправив мнимую неполадку.
— Что вы искали сегодня утром? — с невинным видом спрашивает Кора. — Вы меня совершенно раздели.
Никогда не видел такой стойкой девицы. До такой степени не быть злопамятной?.. Это так же волнительно, как если бы она со всего размаха упала на меня сверху.
— Я хотел воспользоваться вашим бессознательным состоянием, — сообщаю я. — Я настолько робок с девушками, что всякий раз стараюсь воспользоваться их сном, чтобы посмотреть, как это у них все устроено.
Это правда более чем наполовину. В конце концов, она бесспорно принадлежит к породе девиц, которым следует слегка вмазать, чтобы они стали покладистей.
— Мне это не пошло на пользу, — отвечает она. — Вы могли бы объяснить, что вы со мной делали, пока я… спала?
— Это не совсем прилично, — ухмыляюсь я, — но если у нас выдастся пара свободных минут, я надеюсь восполнить этот пробел в вашей памяти. Кстати, не знаете ли вы тут какое-нибудь место, где можно провести вечер?
— Таких мест здесь хоть отбавляй. Неподалеку от Сан-Пинто.
Я сдерживаю невольную дрожь и говорю:
— Вот и отлично.
— Поехали быстрее, — продолжает она. — Я чертовски устала сегодня, да и к тому же у меня живот прилипает к спине от голода.
Решительно, это достойный соперник. После часа езды я останавливаюсь перед чудесным бело-красным ресторанчиком, утопающим в цветах. Во дворе, усыпанном гравием, стоит большая машина. Это, пожалуй, все, что я успеваю заметить. Гари подъезжает, и, как только мы входим, на нас нападают четверо малых. Следовало бы сказать — четыре гориллы.
Я падаю на пол, так как один из них сшибает меня с ног. Это самая красивая драка, которую я когда-либо видел.
Но если бы я ее только лишь видел!
XV. Я забочусь о своей внешности
Кора Лезерфорд, очевидно, потому указала мне именно этот уголок, что у нее была там назначена встреча с людьми из банды, теми (без всякого сомнения), которым она должна была перепоручить только что похищенную Мэри Джексон. Удивительно только, каким образом они были предупреждены о нашем появлении так, что сумели сразу же на нас наброситься. Я думаю обо всем этом словно в тумане, хотя мне приходится быстро соображать: я зажимаю шею одного из четверки между ног, а руками сдерживаю другого, хрустящего под напором моих пальцев. Гари, мелькающий в поле моего зрения, судя по всему, тоже сопротивляется. Я собираюсь с силами и жму руками и ногами еще крепче. Малый, которого я держу за горло, вдруг перестает дубасить меня по ребрам и становится совсем вялым. Я деликатно откладываю его в сторону, хватаю другого за гриву и дергаю изо всех сил. Тот начинает орать, словно дикая кошка, и наконец высвобождается. Он отступает, собираясь с силами, чтобы нанести мне удар. Я готовлюсь принять его в объятия, но вдруг ощущаю у себя на голове десятикилограммовую вазу и несколько секунд совершаю волнообразные движения. Воспользовавшись этим обстоятельством, второй нападающий одаривает меня мощным ударом кулака, который, судя по всему, вытесан из глыбы кремня. Я и мой правый глаз выдерживаем нападение, а моя нога ударяет противника в пах. Он складывается пополам, и я снова вижу жизнь в розовом свете. Кто мог запустить в меня вазой? Я оборачиваюсь и вижу Кору.
— О! — говорю я, — как это гадко нападать сзади на собственного жениха.
Она ухмыляется. В этот момент меня хватает сзади один из противников Гари Последний же находится в очень неприятном положении: лежа на спине, он бессмысленно смеется, уставившись в потолок. Я даю увлечь себя назад, делаю мост и, резко выпрямившись, перебрасываю малого через голову. Он приземляется на пол с мягким шелестом Я заливаюсь смехом, но мне на голову опускается другая ваза, весом уже не менее пятидесяти килограмм, и я падаю на колени рядом с только что поверженным типом Он далеко не блещет красотой. Рожа его расквашена, а левая рука вывернута наизнанку. Гари жалобно стонет в своем уголке. Над ним склоняется его первый противник — детина в сером габардиновом костюме и серой шляпе. Гари сдался гораздо легче, чем я думал… Я жду следующей атаки Коры Лезерфорд и злюсь, как черт, оттого что у меня болит голова и я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Но тут происходит радостное событие: я вижу, как ноги Гари сперва поджимаются, а затем благополучно достигают челюсти месье в габардине, отчего тот сплевывает три дюжины зубов и валится на пол, матерясь как сапожник Гари встает. Должно быть, он придуривался, что упал в обморок. Все это происходит очень быстро, и я плохо соображаю, что делается вокруг. Я стою на коленях перед своей последней жертвой и чувствую, как Кора садится на меня верхом и начинает дубасить меня по затылку бронзовыми китайскими пресс-папье. Раз, два, три, четыре, аут! Я хлопаюсь в обморок, сопровождая это прелестным музыкальным хрюканьем.
XVI. По методу нутрии
Когда через четверть часа я прихожу в себя, декорации (которые у меня не было времени вам описать) остаются прежними. На полу — прекрасный индийский ковер в бордовых пятнах от нашей крови. Мебель отделана медными украшениями — должно быть, она красного дерева, но ничего не гарантирую. Имеются также смешные крохотные окошечки с большими занавесками. Я прислонен к стене и связан, как сосиска. Я едва могу шевелить головой, и все у меня болит. Рядом я замечаю Гари. Нос его стремится соединиться с грудной клеткой — но это, скорей, от усталости. Напротив нас четверо других участников этой милой потасовки взаимно заботятся друг о друге, но движения их чуть вяловаты. Один из них, похоже, совсем потерял вкус к жизни. Это тот, которому я сжимал шею. Двое других хлопают его по щекам и трясут за руки, но он реагирует не больше, чем диванный валик. Месье в габардине тоже выглядит неважно: он промокает физиономию совершенно красным носовым платком, а когда открывает рот, видно, что у него осталось от зубов, — вернее, что у него их вовсе не осталось. Что же до цвета его глаз, увеличенных теперь до середины щек, то они будут даже поярче баклажанов. Двое оставшихся — здоровяк в голубом костюме, которого я перекинул через голову, и приземистый чернявый тип с плечами в форме готического камина — ощупывают себя, чтобы определить, что у них переломано. Это мероприятие вызывает у них забавные стоны. Я остаюсь доволен результатами операции, хотя чувствую себя таким разбитым, словно меня посадили в молотилку. Гари же продолжает скрывать свои впечатления Здесь же верхом на стуле сидит свежая как роза Кора Лезерфорд, а рядом с ней удивленная Мэри Джексон. Я-то знаю, что женщины любят смотреть, как дерутся мужчины (если это не из-за них самих). Мэри Джексон припудривается так, словно принимала участие в драке.
