Все врачи Фессалии побывали в Ферах, но никто ничего не мог сказать. И только один древний старец сказал Алкестиде:
— Врачи не помогут, Алкестида! Бог смерти, неумолимый Танатос уже положил свою тяжелую ладонь на лоб твоего супруга. И никто из смертных не способен отвести эту руку. Помочь тебе может только могучий сын Зевса — Аполлон. Когда-то очень давно он обиделся на Зевса из-за смерти сына своего, искусного Асклепия. В ответ на это Аполлон уничтожил киклопов — кузнецов Зевса. В наказание же Громовержец отправил сына на один год на землю, служить рабом. И попал Аполлон в ваш дом, Алкестида. Не удивляйся, добрая царица! Целый год славный бог жил у вас в доме. Он подружился со всеми домочадцами, и особенно с тобой, Алкестида. Помнишь ли ты молодого слугу, Атимния, который еще недавно верно служил вам, а потом куда-то пропал?
Пораженная Алкестида молчала. Этого не могло быть — всемогущий бог под ее крышей!
Она поспешила в храм Аполлона. Там Алкестида упала на колени перед каменным изваянием лучезарного бога.
— О, могущественный Аполлон! — с мольбой в голосе воскликнула женщина. — Помоги мне! Мой любимый муж умирает, но без него и мне жизни не надо. Аполлон, возле ложа Адмета стоят его дети, его старые родители и близкие друзья, они рыдают и протягивают к тебе руки, моля о спасении Адмета. Помоги им! Отведи от мужа моего тяжелую руку страшного Танатоса!
Послышался шорох, легкий как дуновение ветра. Колыхнулся огонь в зажженном очаге, и статуя заговорила голосом человека:
— Я услышал твои мольбы, дорогая Алкестида! — обратился к ней бог. — Послушай меня внимательно! Когда я жил у вас в доме рабом, то подружился с тобой и лежит к тебе мое сердце. Узнал я, что мойры уже закончили свои заботы о нити жизни Адмета, и даже готовы перерезать ее. Но мне удалось получить у них поблажку. Я не могу отвести руку безжалостного Танатоса от лба мужа твоего. Это неумолимая рука, если уж она простерлась, то уже не откажется от жертвы. Единственный способ оставить в живых Адмета — найти того, кто согласиться умереть вместо него!
Мимо лба Алкестиды пронесся легкий ветерок — и снова наступила звенящая тишина. С затуманенными от горя глазами брела царица домой. Там она рассказала о предсказании Аполлона, а в глазах ее каждый мог прочесть: «Всем вам мой муж делал добро, и молодым, и старым. Неужели не найдется никого, кто спасет его?..».
Но все, кто находились в зале, или отворачивались от вопрошающего взгляда Алкестиды, либо опускали глаза. Никто не желал жертвовать своей жизнью.
— Неужели Адмет умрет? — воскликнула Алкестида. — Тисий, славный воин, неужели ты забыл, как мой муж спас твою жизнь, когда ты оказался в окружении врагов? Ты говорил ему тогда, что твоя жизнь принадлежит ему! Неужели сейчас и ты, Тисий, оставишь его?
Молчал Тисий. Он, простой смертный, страшился тяжелой руки Танатоса.
Тогда Алкестида обратилась к старым родителям Адмета:
— Ваша жизнь приближается к концу, — произнесла женщина. — А умирает ваш единственный сын. Пожалейте Адмета и его детей, спасите его жизнь!
Но и они опустили глаза.
— Хоть и старые мы, но не хотим расставаться с жизнью, — таков был их ответ.
Горькие слезы покатились по щекам молодой женщины. Голова ее упала на постель умирающего мужа. Когда она очнулась от забыться, в комнате уже никого не было. Все ушли прочь, избегая глядеть друг на друга.
Адмет прошептал:
— Воды… воды…
Выпрямилась Алкестида. Подав мужу кубок, она заговорила дрожащим голосом.
— Послушай меня, Адмет, — проговорила она. — Запомни мои слова. Никогда не забывай меня, свою жену Алкестиду, которая любила тебя больше всего на свете. Я ухожу и оставляю тебе наших детей, и пусть никогда не коснется их несчастье и беды. Ты слышишь меня, Адмет?
— Да… Я слышу… — прошептал больной, — Я… не хочу… чтобы ты… жертвовала жизнью…
— Нет у меня иного желания, как отдать тебе все самое лучшее и драгоценное, что у меня есть, — проговорила Алкестида. — Любимый! Пусть Танатос возьмет мою жизнь, но я останусь жить в твоем мужественном сердце. Только одного я не хочу: чтобы мачеха воспитывала моих детей, Адмет!
— Алкестида, жена моя, остановись… — через силу произнес Адмет.
Но Алкестида, поцеловав чело своего мужа, пошла готовиться к уходу в подземный мир. Она омыла свое тело, надела погребальные одежды и украшения. Подойдя к домашнему очагу, женщина обратилась с молитвой к Гестии, приносящей в дом счастье:
— О, великая богиня! Преклоняю перед тобою колени я в последний раз! Молю тебя, защити моих детей, ведь сегодня я навсегда сойду в мрачное царство Аида. Гестия, не дай им умереть безвременно, как я умираю! Пусть богатством и счастьем будет полна их жизнь в родном краю.
Затем Алкестида обошла все алтари богов и украсила их миртом и ладаном.
В покоях ее ждали дети — сын и дочь. Горько рыдали они на груди у матери. Не могли сдержать слез и служанки, искренне любившие свою хозяйку.
В слезах Алкестида вернулась в комнату мужа. Ее усталое, мокрое от слез лицо было полно решимости.
— Хмурый Танатос, — громко произнесла женщина. — Отведи свою тяжелую руку от чела Адмета. Я не боюсь тебя, возьми меня вместо него в свое мрачное царство теней. Я согласна умереть вместо моего любимого Адмета!
Ледяной ветер ворвался в помещение. Огонь в очаге погас, в комнате стало темно.
В этой полутьме Адмет, почувствовав, как к нему возвращаются силы, узрел возле Алкестиды высокую черную фигуру Танатоса.
Ослабевающая Алкестида опустилась на колени.
— Ослабели ноги мои и ночь накрывает мои очи. О, дети мои, Адмет! Живите счастливо, не знайте горя! Адмет, твоя жизнь мне дороже собственной! Пусть лучше солнце светит тебе, чем мне! Помни обо мне, Адмет!
— Радость жизни уносишь с собой, Алкестида! — воскликнул он. — Всю жизнь буду горевать о тебе! О боги, зачем вы отнимаете жену у меня?..
Еле слышно говорит Алкестида:
— Прощай, Адмет! Навек закрываются глаза мои… Прощайте, дети! Теперь я ничто!
— О, не уходи, Алкестида! Зачем ты сделала это, жена моя? Зачем мне жизнь без тебя? Я пойду вслед за тобой! Алкестида, я не буду жить без тебя!
Адмет увидел, что своею длинною рукою Танатос схватил за плечи лежащую Алкестиду, и ее душа исчезла вместе с ним. На полу осталось лежать лишь холодеющее тело любимой женщины.
Возле Адмета плакали его дети. Сам царь вскочил на ноги, а теперь стоял со слезами на глазах. Но сохранил мужество Адмет, хотя сердце его горело в адском огне.
Он медленно взял в руки свой острый меч, готовый пронзить себя, но к нему кинулись дети и он вспомнил слова жены: «Пусть наши дети не знают горя!».
Адмет выронил меч. Имел ли он право лишать себя жизни и покинуть малых детей одних? Кто их будет любить и оберегать? Алкестида пожертвовала своей жизнью ради него! Ему она завещала заботу о детях, и он должен жить для них!
