1
Обсервационная рубка фрегата «Марианна», которую чаще назвали просто обсерваторией, представляла собой просторное, круглой формы помещение диаметром более двадцати метров. Её сферический потолок был покрыт сплошным слоем мелкозернистых оптических ячеек, вместе составлявших один огромный экран. На него передавалась картинка с датчиков наружного наблюдения, отчего возникала иллюзия, будто рубка накрыта прозрачным колпаком, сквозь который можно наблюдать за происходящим вне корабля.
В обсерватории хозяйничала научно-исследовательская группа, здесь располагалась её штаб-квартира, однако члены лётно-навигационной службы имели сюда доступ в любое время дня и ночи. И вообще, для лётчиков не существовало запретных зон на корабле. Наравне с капитаном и старшим помощником они могли совать свой нос куда угодно.
К членам инженерной службы, тем более к младшему персоналу, это не относилось. Но я воспользовался своей привилегией штатного пилота и привёл с собой Элис, чтобы мы вместе посмотрели на старт корабля.
Сегодня был не очередной тренировочный полёт, мы наконец отправлялись в настоящую экспедицию — к далёкой звезде Вецен, известной ещё как Дельта Большого Пса, которая находилась от нас на расстоянии 550 парсеков или 1800 световых лет. При постоянной крейсерской скорости это восемьдесят суток полёта в один конец, а учитывая неизбежные отклонения от курса, и вовсе набегает три месяца. Так что полгода путешествия нам было гарантировано. Это если не считать, сколько времени мы проведём в самой системе Вецена, пока наши астрофизики будут изучать в непосредственной близости поведение этого сверхгиганта.
Вот фрегат сдвинулся с места и направился к взлётной полосе. Яна Топалова, также присутствовавшая в обсерватории, досадливо закусила губу. Согласно традиции, стартом корабля, отправлявшегося на официальное задание, должна была руководить она, как первый пилот «Марианны», однако на сей раз произвести взлёт и погружение в инсайд было поручено другой группе, возглавляемой четвёртым пилотом Михайловым — как и полагалось, на время длительной экспедиции личный состав лётно-навигационной службы увеличился с трёх до четырёх групп.
Единственное, что утешало Топалову, это новенькие лейткомовские нашивки на погонах, которые она носила с позавчерашнего дня. Тогда же старпом Крамер стал полным командором, а вместе с ним были повышены в званиях ещё два десятка членов экипажа — в частности, старший навигатор Вебер сменил свои суб-лейтенантские погоны на лейтенантские. В Корпусе было принято присваивать очередные звания накануне длительных экспедиций; считалось (и, полагаю, справедливо), что это повышает общий моральный дух экипажа.
А вот Павлов, который летел с нами в ранге начальника экспедиции, по-прежнему оставался капитаном. Как я узнал от своих новых сослуживцев, он уже третий год упорно отбивался от попыток всучить ему звезду коммодора. Поговаривали (правда, тихим шёпотом), что кэп, в душе продолжая быть военным, пренебрежительно относится к адмиралам из Астроэкспедиции, считая их всех кабинетными крысами, которые выходят в космос лишь по большим праздникам. Собственно, так оно и было.
Взлёт корабля, выход на орбиту и погружение в вакуум прошли как положено, в полном соответствии с планом. Когда «Марианна» оказалась в инсайде, на куполе обсерватории вновь зажглись звёзды — но уже не реальные, а моделируемые навигационным компьютером, который рассчитывал изображение в соответствии с намеченным курсом. Поскольку сверхсветовой привод работал на форсаже (в Астроэкспедиции иначе не летали), то уже через четверть часа, внимательно присмотревшись, можно было заметить незначительное смещение ближайших звёзд. Фрегат приближался к своей крейсерской скорости 0,94 светолет в час.
Элис стояла рядом со мной и, слегка запрокинув голову, тоскливо смотрела на звёзды. В уголках её глаз застыли слёзы. Я не знал, что ей сказать. Всё, что можно было сказать, я сказал уже давно, и не раз. Да и она сама прекрасно понимала, что летать на межзвёздном корабле и управлять им — это разные вещи. Её учили управлять, учили чувствовать корабль частью себя. А теперь ей приходилось привыкать к совсем другой роли — быть частью корабля…
Я положил руку ей на плечо. Она не стряхнула её, но мягко убрала и произнесла:
— Пожалуй, я пойду. Здесь я лишняя.
Я не стал задерживать её. На месте Элис я тоже чувствовал бы себя неуютно — одинокий капрал среди толпы офицеров и учёных…
Вскоре в обсервационную рубку явился командор Томассон и доложил начальнику экспедиции, что корабль закончил разгон и лёг на заданный курс.
В ответ Павлов кивнул:
— Хорошо, шкипер. Теперь объявите, чтобы все свободные от вахты офицеры через десять минут собрались в главной кают-компании. Я сообщу дополнительные сведения о нашем задании.
Спустя десять минут главная кают-компания была заполнена офицерами всех служб корабля — от лётно-навигационной и инженерной до медицинской и интендантской.
Капитан Павлов встал у большого экрана со схематическим изображением звёздного неба в нортоновской проекции, учитывающей движение всех известных космических объектов и, таким образом, показывавшей их истинное, а не видимое расположение. Намётанным глазом я сразу определил, что это не тот сектор космоса, где находится Венцен.
— Дамы и господа, — заговорил Павлов. — Наш брифинг будет коротким, поскольку задача у нас очень простая и объяснять её суть долго не придётся. Прежде всего, довожу до вашего сведения, что звезда Вецен, Дельта Большого Пса, не является целью нашей экспедиции. Мы намеренно ввели вас в заблуждение, чтобы избежать возможной утечки информации. На самом деле мы летим к другой звезде, расположенной почти на таком же расстоянии, но в секторе Ориона. В каталогах она числится под кодовым номером SL 20458914 и собственным названием Аруна.
Капитан ткнул дистанционной указкой в центр экрана, и там зажглась яркая оранжевая точка.
— Звезда принадлежит к классу G5V, то есть находится на главной последовательности и по спектру излучения немного краснее Солнца, зато гораздо желтее нашей Эпсилон. Обладает планетной системой — от семи до двенадцати планет. С большой вероятностью среди них есть по крайней мере одна потенциально пригодная для жизни. Но, как вы понимаете, последнее обстоятельство ещё не повод отправлять туда экспедицию. В радиусе тысячи световых лет вокруг Солнца насчитывается свыше семи миллионов звёзд, среди которых немало жёлтых и оранжевых карликов с кислородными планетами земного типа — их нам с лихвой хватит на ближайшие несколько столетий. — Павлов сделал паузу и сухо прокашлялся. — Теперь о причинах, почему мы всё-таки летим к Аруне и почему руководство Корпуса держало в тайне наше задание. Изложу факты, которые стали нам известны сравнительно недавно. Семь лет назад один из разведывательных кораблей Земной Астроэкспедиции совершил какое-то важное открытие. Настолько важное, что его тотчас засекретили. Был засекречен даже факт самого открытия. В течение этих семи лет Астроэкспедиционный Корпус Земли под патронажем правительства осуществляет проект «Атлантида» — для тех, кто не в курсе, объясняю, что так назывался мифический остров на Земле, на котором в древние времена якобы существовала высокоразвитая цивилизация; по древнегреческим преданиям, Атлантида погибла в результате сильного землетрясения. Мы не знаем, существуют ли здесь какие-нибудь параллели, нам вообще почти ничего не известно об этом проекте, кроме трёх скупых фактов. Первое — он щедро финансируется за счёт федерального правительства Земли. Выделяемые на него ассигнования по разным оценкам составляют от половины до двух третей годового бюджета всей нашей Эриданской Астроэкспедиции.
