Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
— Жжёт? — осведомилась Сёма.
— Пиздецки.
— Это хорошо. Значит, гидропирит свежий. Реакция идёт. Шапочка для душа есть?
— Есть.
— В ванной?
— Угу, на крючке висит.
— Щас принесу. Чтобы процесс шёл быстрее, надо чтоб башка в тепле была.
Сижу. Глаза слезятся. Нос распух от вдыхания миазмов. Башку щиплет, и что-то там потрескивает.
Возвращается Сёма, неся в руках полиэтиленовую шапочку и папину ондатровую шапку.
— Сиди, не шевелись. — Командует она, и напяливает на меня поочерёдно шапочку для душа, и папашины меха.
— А папа меня не отпиздит? — тихо спрашиваю я, и морщусь. Под этими девайсами стало нестерпимо жарко, и башка зачесалась так, словно среди размоченного в кошачьем ссанье гидропирита, миллиардами вшей было затеяно соцсоревнование «Кто быстрее выжрет Лиде мозг».
— Отпиздит конечно. Если с работы вернётся раньше. — Сёма всегда была реалисткой. — Он во сколько приходит с работы?
— В восемь… — отвечаю, и зубами скриплю. Терпеть больше сил нету никаких.
— Значит, час у нас ещё в запасе есть, не ссы. Тебе ещё десять минут сидеть осталось.
Последующие десять минут были самыми страшными в моей жизни. Пару лет спустя, лёжа в родильном кресле, я не орала как все порядочные бабы, а мерзко хихикала, вспоминая те десять минут. Ибо родить мне было легче, чем выдержать ту нечеловеческую процедуру.
— Всё. Смываем.
Голос Сёмы прозвучал как в тумане.
— Мир вашему дому, чукчи. — слева послышался совершенно не Сёмин голос. — Уши мёрзнут, доча?
Пиздец. Вернулся папа.
*Титры. Папа. Сорока лет отроду. Мужик. С бородой. Характер суровый, но чувство юмора всё окупает. Пизды точно не даст, но заподъёбывать может до смерти.*
— Я крашу волосы. — Ответила я, и, наклонившись, вытерла слезящие глаза о папин рукав.
— Зачем ты красишь волосы мочой? — серьёзно осведомился папа, и склонил голову набок.
— Это не моча. Это краска.
— Никогда не видел краску, которая воняет ссаньём! — развеселился папа, и поинтересовался: — моя шапка должна добавить твоим волосам пышности и блеска? Дай позырить!
С этими словами папа содрал с меня девайсы, и заорал:
— Вы ёбнулись, девки??!!
Я тоже заорала, ещё не зная даже почему.
— Ну что вы её напугали, а? — Сёма попыталась выпихнуть моего папу из комнаты, и пояснила: — этот дым от неё идёт, потому что гидропирит был свежий очень, понимаете?
— Не понимаю, — ответил папа, и не пожелал выпихиваться из комнаты.
— Сразу видно — вы не парикмахер. — Отрезала Сёма, и потрогала мои волосы. — Идём смывать. Кажется, всё.
Я встала, и на негнущихся ногах пошла в ванную. Папа шёл за мной, размахивая газетой, и открывая по пути все окна и двери в доме.
Сёма поставила меня раком над ванной, и принялась смывать с меня свежий гидропирит душем.
Я одним глазом смотрела вниз, на то, что смывалось с моей головы, и поинтересовалась:
— А почему твой гидропирит так похож на волосы?
— Он похож на таблетки, дура. А это твои собственные волосы. Таблетки очень свежие были, я ж сразу сказала. Ну, пережгли мы тебя немножко, с кем не бывает?
Не знаю, с кем не бывает. Со мной всегда бывает всё, что можно и нельзя себе представить. Волосы отвалились? Хуйня. Гидропирит зато попался очень свежий, теперь я сама это видела.
Сёма выключила воду, вытерла меня полотенцем, и сказала:
— Ну-ка, дай я на тебя посмотрю…
Я выпрямилась, хрустнув позвоночником, и с надеждой посмотрела на Сёму:
— Ну как?
Сёма нахмурилась, сделала шаг назад, ещё раз на меня посмотрела, и громко крикнула:
— Дядя Слава, а до скольки у нас аптека работает?
— До восьми! — Раздался ответ. — Только там парики не продаются.
Я задрожала, и стала рваться к зеркалу. Сёма сдерживала мой натиск всем телом.
— Дядя Слава, а вы не сбегаете щас в аптеку за гидропиритом? Надо бы ещё разок Лидку прокрасить…
Раздались шаги, дверь ваной распахнулась, и на пороге появился папа.
Повисла благостная пауза.
— Зелёнка и йод у нас есть. В аптеку не пойду. — Почему-то сказал папа, и мерзко захихикал.
— А зачем мне зелёнка? — я уже поняла, что на башке у меня полный понос, но зелёнка меня смущала.
— Это не тебе. Это для Сёмы. Ты же щас в зеркало посмотришь, да?
— ДА!!! — заорала я, со всей дури пихая Сёму, и прорываясь к зеркалу…
Лучше бы я этого не делала.
Амальгамная поверхность показала мне зарёванную девку с распухшим носом, и с разноцветными кустиками волос на голове.
Чёлка получилась ярко-оранжевой, концы волос — жёлтыми, корни — серо-пегими, а вдоль пробора торчал весёленький гребень. Как у панка.
— ЫЫЫЫЫ?? — Вопросительно взвыла я, и ткнула пальцем в гребень.
— Гидропирит был свежий… Волосы отвалились… Но они ещё вырастут, Лид… — из-за папиной спины ответила Сёма, после чего быстро съебнула куда-то в прихожую.
Я посмотрела на папу.
— Знаешь, чо я вспомнил? — сказал папа, поглаживая бороду, — когда мне было шестнадцать — в моде хиппи были. И друг у меня имелся, Витя-Козява, пиздецкий хиппарь. Приходил на танцы в будённовке, в дермантиновых штанах и в тельняшке. А на шее у него висела унитазная цепь… Но это всё хуйня. На этой цепи болталась пробирка, спизженная из кабинета химии, а в ней ползала живая муха. На танцах все бабы смотрели только на него. У меня шансов не было.
Это ты к чему? — спросила я, когда папа замолчал.
— К тому, что у него на башке примерно такая же хуйня была, как у тебя щас. Тебе муху поймать?
— Не надо… — ответила я, и заревела.
Папа прижал меня к себе, погладил меня по мокрой голове, и утешил:
— Щас, говорят, панки в моде? Что они там носят? Рваные джинсы? Куртки-косухи? Жрут на помойках и матом ругаются? Куртку я куплю тебе завтра, на помойках жрать сама научишься, а всё остальное ты умеешь. И имеешь.
В прихожей хлопнула дверь. Сёма съебалась. Я оторвала голову от папиного плеча, ещё раз посмотрела на себя в зеркало, и поинтересовалась у папы:
— У тебя есть большой гвоздь?
— Есть, — ответил отец, — ты хочешь его Сёме в голову вбить?
— Хочу. Но не буду. Я им щас буду джинсы рвать. Чтоб как у панков было…
— Пойдём, помогу… — сказал папа, и мы пошли делать из меня панка…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
