Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Сомнения кашубца разрешили сами вармы. Ворота вдруг распахнулись, и оттуда, визжа и улюлюкая, высыпали, размахивая короткими мечами, язычники. Пруссов было гораздо меньше, чем крестоносцев, и хотя дрались они со знанием дела и отчаянно, как дикие звери, Владиславу удалось одержать верх. Он ворвался в поселок, когда пал последний его защитник, и здесь Владислава ждало разочарование, граничившее с ощущением катастрофы. Поселок был пуст. Пока часть пруссов сдерживала монахов у стен укрепления, другие увели его жителей.
Владислав послал гонцов назад, к людям фон Русдорфа, предупредить, что планы взятия Хонеды могут сорваться, а сам на рысях отправился прямиком к замку, обходя попадавшиеся поселки и уже не заботясь о том, чтобы выйти к Хонеде незамеченным. Он был неглупым человеком и понимал обреченность затеи. Но честь рыцаря и возможность снискать славу первого христианина, ворвавшегося в неприступную цитадель язычников, затмевали рассудок. Кроме того, он и представить себе не мог, насколько Хонеда неприступна в действительности. Пятнадцать лет спустя куда более опытные, лучше вооруженные и дисциплинированные рыцари Немецкого ордена госпиталя Пресвятой Девы Марии будут стоять под стенами Хонеды несколько месяцев без всякой надежды подойти к ним, пока предатель не укажет тайный ход в крепость.
Пруссы дали отряду Владислава выйти из леса, а на большом ровном поле, откуда уже виднелся залив, окружили его и быстро, деловито перебили всех монахов. Затем, разделившись на несколько отрядов, стали методично прочесывать берег, пока не наткнулись на засеку, сооруженную фон Русдорфом. Через ограду внутрь полетела голова Владислава. Какой-то прусс крикнул по-польски, что тоже ожидает всех, кто немедленно не уберется подальше от берегов священной Ульмигании.
— Мы знаем, — сказал прусс, — вы еще не успели пролить кровь наших братьев, и потому отпускаем вас с миром.
Добринские рыцари набирались в основном из славян и прекрасно поняли речь прусса. Но поскольку все они вступили в Орден добровольно, клялись служить вере Христовой до последнего вздоха и надеялись на скорый приход подмоги, никто не помыслил о бегстве. Пруссы пошли на штурм засеки, и те из добринцев, что не погибли в бою, вскоре пожалели об этом. Их ждала смерть куда страшнее — на жертвенном костре в честь Перкуна, Погримпа и Пикола.[38]Из тех, что пришли с Владиславом и фон Русдорфом, не уцелел никто.
К вечеру у берегов Вармии появились лодки следующей партии монахов Христиана. Медленно плыли они, вглядываясь в очертания берегов с надеждой увидеть дымы сигнальных костров. Их не было. Берега затягивал туман, сумерки сгущались, и добринцы причалили к первому попавшемуся пологому месту.
Пруссы появились — как видение в дурном сне — отовсюду, словно ураган. Воздух взорвался криками, свистом копий и ржанием лошадей. Крестоносцам казалось, что сам дьявол обрушил на них злобную силу. Они бросались в барки, надеясь найти спасение на воде, но дротики пруссов настигали их и в лодках. Только три смогли отчалить и уйти в залив.
Отойдя подальше от берега и поставив паруса, монахи собирались было вознести молитвы Господу за спасение, как вдруг небо расколола молния, оно разверзлось косым дождем, сорвался шквальный ветер, поднимая волну. В завершение несчастий на добринцев навалился шторм.
В одной из лодок открылась течь, и она утонула сразу. Две других разметало по заливу.
Недели через три два измученных монаха добринского братства добрались-таки до монастыря в Оливах и поведали Христиану, что их лодку выбросило в устье Ногаты. Что стало с их товарищами в третьей барке — неизвестно и доселе.
Это была не первая попытка Христиана покорить Пруссию, но ранее вылазки его добринцев носили не такой организованный характер и обходились более скромными потерями. Глубокая скорбь охватила епископа. Запершись в своей келье, он многие сутки провел в молениях и раздумьях.
В то же самое время примерно так же проводил время забравшийся в подземелья Ромовы Великий Жрец. Так же, как Христиан, он никого не хотел видеть, не принимал пищи и, растворив свое существо в молитвах, мучительно искал выход из создавшейся ситуации.
Крива уже понял, что христиане не оставят в покое Ульмиганию — последнее пристанище древнего тайного знания. Настойчивые попытки навязать пруссам войну объяснялись не обычной агрессивностью молодых неразумных соседей, но чем-то большим. Если б дело было только в ляхах, поморянах или мазурах! Пруссы готовы были преподать жестокий урок любому из народов. Да и вряд ли ляхи уже забыли, как оставил в Пруссии свое войско Болеслав Храбрый. Помнят и мазуры Великую битву. Дело не в них. Новая религия с ее единственным богом, как чума захватывала окрестные страны, требуя себе в жертву все, что накопило человечество до нее. Культ воина подменялся идеей всепрощения, великое знание, врученное человеку Сыновьями Звезды, объявлялось вне закона…
«Если чувствуешь угрозу, — говорил Вайдевут, — бессмысленно искать ее причины. Бей первым».
Крива принял решение. Он выбрался на поверхность, отдал распоряжения сеймину,[39]разослал по землям посыльных с объявлением времени и места Великого Совета воинов, после этого поужинал. Потом принял куметиса особого отряда лазутчиков.
Только взглянув в лицо Криве, тот упал на колени и прошептал:
— Прости, Великий Жрец… Недоглядел… Дозорные, пропустившие христиан в Вармию, уже наказаны. Слуги Пикола гложут в преисподней их кости.
Крива бросил перед ним бубен:
— Знаешь, чья кожа на него натянута?
— Знаю, — еще тише сказал куметис.
— Как бы на следующий бубен не пошла кожа твоей спины, — проворчал Крива. — Докладывай.
— Князь Руссиген собирает ятвягов для похода…
— Отменить, — оборвал Крива. — В ближайшее время никаких походов.
— Вайдимаи из Мазовии говорят, что какой-то знатный крестоносец собирается напасть со своими рыцарями на Галиндию, — продолжил куметис.
«Не успеет», — подумал Крива. Слушая доклад, он одновременно разрабатывал план нападения на Польшу и Поморье.
Куметис закончил говорить и помялся.
— Что еще? — спросил Крива.
— Этот витинг из вармов — Дилинг…
— Ну?
— Похоже, он причастен к смерти князя Рендала. Его видели в Твангсте с этим рутеном, христианином. С ними была одна из женно Рендала.
— Женно Рендала?! — Крива удивленно вскинул рыжие кустистые брови. — Не та ли самая, из-за которой разгорелась свара между вармами и бартами?
— Та, Великий Жрец.
— Интересно…
Крива задумался, а куметис потел от страха, не зная, как ему поступить, — убраться потихоньку или продолжать мести косицами пол перед Кривой.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
