Коридор закончился еще одной дверью. Из-за нее доносился смех и шум игры. Детская? Инос помедлила, почему-то потеряв желание открывать дверь и боясь увидеть то, что скрывается за нею. Вероятно, в комнате находилось много детей. Сквозь их смех слышались женские голоса и плач младенцев.
Инос уцепилась за притягательную мысль, которая пришла ей в голову при виде парка.
– Полагаю, если мне захочется проехаться верхом, это можно будет устроить? Надеюсь, гостье это не запрещено?
На лице Виниши отразилось уныние, казалось, она вот-вот расплачется.
– Проехаться верхом, ваше величество? На лошади? Но…
– Что «но»? – перебила Инос.
– Но ведь вам нельзя выходить!
– Откуда?
– Из этих покоев. Инос затаила дыхание.
– Из покоев принца Хакараза? Из этих комнат? Виниша с явным облегчением закивала.
– Ты хочешь сказать, меня не выпустят? Не позволят даже осмотреть дворец? Никогда? Каждый вопрос вызывал кивки. Милосердный Боже! Внезапно услышанные ранее слова обрели смысл.
– Ты говорила про имущество принца, которое еще не успели убрать… Неужели ты… нет, не может быть. Так ты имела в виду себя! Ты принадлежала ему?
Виниша робко кивнула – на этот раз она была смущена и встревожена. Инос чувствовала, как пылает ее собственное лицо – теперь, должно быть, она стала румянее служанки.
– Каковы были твои обязанности при жизни принца Хакараза?
– Вы желаете знать точно?
– Нет! – поспешно возразила Инос. – В общих чертах.
Широкая улыбка облегчения вновь сделала лицо Виниши юным и прекрасным. Она положила ладонь на дверную ручку.
– Не хотите ли увидеть моего ребенка? – с надеждой спросила она.
В конце концов Инос обнаружила выход самостоятельно. Он оказался запертым, и, выглянув в окно, Инос увидела, что снаружи стоит вооруженная стража. Строение, которое она считала дворцом, оказалось просто флигелем, отведенным покойному принцу Хакаразу, одному из младших принцев, – больше выведать у Виниши ничего не удалось. Весь ансамбль дворца был просторнее, чем города Краснегар и Кинфорд, вместе взятые.
В мрачном настроении Инос вернулась к тетушке и застала ее радостно изучающей незнакомые цветы в одном из огороженных высокими стенами садов.
День, который начался так удачно, портился с каждой минутой. Титулованные гостьи могли наслаждаться удобствами покоев, но покинуть их имели право лишь с позволения Великана или, разумеется, султанши Раши. Хотя Зана наотрез отказывалась упоминать колдунью. Об Азаке она тоже не распространялась.
Некогда Инос считала Кинвэйл тюрьмой. Этот дворец оказался гораздо роскошнее и вместе с тем еще сильнее походил на тюрьму.
Записка к Раше осталась без ответа, а Зана терпеливо объяснила, что Великан отбыл на охоту, так что теперь получит известие от Инос только после возвращения, на закате.
Расспросы об Азаке и Раше – о давности их правления, их взаимоотношениях, о том, пользуются ли они любовью народа, – были вежливо отклонены. Даже Кэйд начала тревожиться. Ее добродушная болтовня о том, как приятно очутиться в роскоши и покое после тягот путешествия по лесу, постепенно стала бессодержательной.
День наливался сокрушительной жарой. Инос позволила себе принять еще одну продолжительную ванну, подумав о том, что ей понадобится по крайней мере десяток, чтобы прийти в себя.
Кэйд смело экспериментировала с многочисленными сладостями и незнакомыми блюдами. Инос насчитала в покоях около сорока женщин разных возрастов, от дряхлой старухи до юной девочки. Вежливые и обаятельные, они были в состоянии говорить лишь о своих детях и заманчивых перспективах передачи покоев со всем «имуществом» в самом ближайшем будущем другому принцу. Оказывается, Виниша была не глупее большинства женщин Араккарана.
Кроме того, Инос попыталась сосчитать детей и младенцев и сбилась со счета, едва он перевалил за три десятка.
Зана призналась, что даже она не знает, сколько принцев во дворце. Вместе со всеми младенцами-мальчиками – должно быть, несколько сотен. А взрослых… вероятно, около ста. Любой отпрыск королевского рода и мужского пола, у которого уже появились усы, считался взрослым и имел собственную челядь.
Даже у принцев-подростков были свои женщины.
Да, это далеко не Империя. Инос могла поклясться всеми богами, что Империей здесь и не пахнет.
– Джинны еще хуже джотуннов! – заявила Инос, когда они с Кэйд остались наедине на несколько минут.
Кэйд укоризненно заморгала бледно-голубыми глазами.
– Краснегарских джотуннов – может быть. Но насчет нордландских – не знаю.
Припомнив слухи о тане Калкоре, Инос поспешила перевести разговор в другое русло.
После заката Зана взволнованно известила Инос, что Великан получил сообщение и готов засвидетельствовать ей свое почтение на следующее утро. Эти слова показались Инос и заманчивыми и странными. Разве не гостья должна свидетельствовать почтение хозяину?
Поразмыслив, Инос рассказала Кэйд о предстоящей встрече. Хранить ее в тайне – значило признавать старшинство Кэйд, а Инос уже решила, что, будучи королевой, она занимает высшее положение из них двоих. По своему обыкновению Кэйд пришла в восторг и даже не спросила, почему Инос не посоветовалась с ней, чем вызвала у племянницы раздражение и угрызения совести.
Несколько минут спустя Зана явилась к ним с известием, что обе гостьи сегодня вечером приглашены на ужин – очевидно, в представлении джиннов это была неслыханная честь. Но если официальная встреча должна была состояться завтра утром, то ужину полагалось бы следовать за ней. Нет, здесь явно не придерживались порядков, заведенных в Империи.
Инос в третий раз позволила себе выкупаться и насладилась блаженством церемонии переодевания в еще более шелковистое, легкое платье. С сомнением она согласилась набросить на голову покрывало, которое скрывало все лицо Инос, кроме глаз. Инос наотрез отказалась надевать покрывало. Это привело к бурному спору с самой Заной. Великану уже известно, как она выглядит, заявила Инос, другого лица у нее нет, и ей нечего стыдиться. Зана явно не одобряла ее намерений и не собиралась сдаваться. Покрывало необходимо только до тех пор, пока гости не прибудут в столовую, возражала старуха, чтобы их не видели стражники и прочие слуги низкого звания. Пусть видят, сопротивлялась Инос. Кэйд не вмешивалась в спор – значит, принимала сторону Инос и тоже не собиралась прятаться под покрывалом.
По-видимому, приглашение распространялось и на саму Зану. Она рассталась с привычным черным одеянием, сменив его на роскошный наряд из шелка оттенка слоновой кости и вышитое жемчугом покрывало. При виде этого великолепия Инос была готова изумленно присвистнуть. Оставив многочисленную свиту восхищенно щебетать, три дамы отправились на ужин.
