Это был совершенно варварский обычай, но именно этого требовали сутры. Конечно, реально подобная необходимость возникала редко — при одной мысли о подобной резне, каждый немедленно кинулся бы доносить об убийстве воина. Именно для этого и предназначалась угроза, чтобы предотвратить укрывательство. Но, чтобы угроза оставалась реальной, время от времени она должна была приводиться в исполнение.
Итак, Уолли Смит, который с такой неохотой стал воином Богини, снова должен был продемонстрировать свою кровожадность? На этот раз в больших количествах.
Убивать безоружных? Никогда! На это он был не способен.
— Кто это сделал? Видимо, кто-то из местных?
— Нет, милорд. Они пришли из Ова.
Он испытал облегчение… и вместе с тем удивление.
— Тогда почему же не… Ради всех богов, ученица, рассказывай!
Она снова плакала, не выдержав напряжения, не в состоянии предать пятьдесят жизней. Он встал, поднял ее за плечи и грубо усадил на стул. Потом он начал ходить по комнате, едва не касаясь головой стропил.
— Ну, говори! Начни с себя. Как ты с ним познакомилась?
О себе ей было рассказывать намного легче. Она была сиротой, которую приютил храм в Ове. Достигнув зрелости, она стала ученицей. Она ожидала дослужиться до Третьей, поскольку это было обычным делом, а затем должно было быть принято решение относительно ее дальнейшей судьбы — будет ли она продолжать обучение в храме, или получит где-нибудь работу, в каком-нибудь селении, где нужен жрец.
Когда Куили получила второй ранг, ее зачислили в храмовый хор. Вскоре однажды, после службы, в которой она принимала участие, ее наставница привела ее на встречу с какими-то высокопоставленными чинами. Там присутствовал воин Кандору, и леди Тонди тоже.
Воин Кандору просто сказал:
— Да, эта.
Тонди, или ее сын, недавно наняли отставного свободного меченосца в качестве стража владений. Они предоставили ему хижину — а теперь и жену. Хозяевам нужен был воин; рабочие и рабы были бы довольны наличием местной жрицы; предоставлять одну хижину было экономичнее, чем предоставлять две. Все вполне устраивало всех… кроме ученицы Куили. К вечеру ее передали наставнику в Поле и на законных основаниях поместили в чужую постель.
Интересно, подумал Уолли, как бы отнесся к этому рассказу Хонакура. Он изображал жреческий клан в весьма неприглядном свете. Как и воины, жрецы были подвержены коррупции… и, возможно, даже сам храм извлекал пользу из щедрости Тонди. Он подумал было, не заключается ли его миссия в том, чтобы разделаться с местным продажным духовенством, но подобная задача казалась чересчур тривиальной для того, чтобы оправдать столько чудес. Богиня хранила меч Чиоксина в течение семи столетий — наверняка Она бы не вернула его в смертный Мир по столь незначительному поводу.
— Что об этом подумала твоя наставница? — спросил он.
Куили шмыгнула носом.
— Думаю, ей это не понравилось… но она ничего не сказала.
— А твой нынешний наставник?
Впервые за все время она взорвалась.
— Он старый выживший из ума пьяница! Его давно пора менять.
— Почему они не нарисовали тебе полосу рабыни?
— Милорд!
— Они купили и продали тебя, Куили.
Она поколебалась, затем тихо сказала:
— Да, милорд.
По крайней мере, теперь с ней можно было разговаривать.
— Ладно, — сказал он. — Расскажи мне остальное — кто убил Кандору?
Уолли заметили, когда он подходил к хижине, и дверь распахнулась перед ним при его появлении. Он вошел и вытер капли дождя с глаз. Ннанджи стоял на ногах, и его лицо пылало от ярости. Нона была забыта, и из местных оставались лишь двое — две пожилых женщины, обе перепуганные. Телка дремала в углу, Джия и Катанджи в тревожном напряжении сидели на табуретах. Комната казалась больше и намного светлее, чем прежде.
— Лорд Шонсу, — взорвался Ннанджи, — я, Ннанджи…
— Заткнись!
— Но тут произошло убийство. И укрывательство преступника!
— Я знаю! Но ты не можешь выдвигать обвинений против меня. Мы с тобой поклялись быть братьями. Меня нельзя назвать беспристрастным — но как я могу выступить против тебя?
Ннанджи сердито заворчал. Губы его шевелились, пока он обдумывал возникшие осложнения; затем он решил не спорить. Однако в качестве судьи мог выступить и жрец. Он развернулся к Хонакуре и встретил беззубую ухмылку из-под черной повязки — здесь не было жрецов. Предвидел ли это старик? Не потому ли он предпочитал оставаться инкогнито? Нет, это было просто смешно… но в данный момент очень удобно.
— Как ты об этом узнал? — требовательно спросил Уолли.
Ему ответил Хонакура:
— Я видел, что что-то не так, милорд. Я попросил адепта Ннанджи рассказать мне в точности, что произошло между ним и ученицей Куили, когда они встретились.
Для Ннанджи это не представляло никаких проблем. Даже Куили была в состоянии изложить большую часть.
— Он шутил, — проворчал Уолли, — а она слишком буквально его поняла.
Ннанджи полностью провалил свое первое задание в качестве Четвертого. Если бы он должным образом расспросил Куили, лодка все еще стояла бы на причале у пристани. Он это знал.
— Милорд брат… — он вытянулся перед ним по стойке смирно.
— Неважно! — сказал Уолли. — В следующий раз получится лучше. Пока же у нас небольшая проблема. Леди Тонди несомненно была соучастницей убийства. Она заодно с колдунами. У нее было достаточно времени для того, чтобы послать весть в Ов. Куили не знает иного пути отсюда, кроме как по дороге в Ов.
Это могло быть еще одним испытанием, или же началом миссии Уолли. Так или иначе, опасность была очевидной — и крайне серьезной.
— Мы в ловушке?
— По-видимому. — Уолли окинул взглядом свои ресурсы: двое воинов, две рабыни, юноша, ребенок и нищий. Не слишком много для того, чтобы сражаться с приближающейся армией убийц. Он кивнул женщине, которую, кажется, звали Май.
— Принеси нашу одежду, пожалуйста.
— Сейчас принесут, — отрывисто бросил Ннанджи. — Эти две женщины были свидетелями убийства.
— В большом зале? — спросил Уолли, и обе молча кивнули.
— И кто же убил воина Кандору?
— Колдун, милорд, — прошептала Май.
— Каким оружием?
— Музыкой, милорд… тремя нотами на серебряной флейте.
Именно так говорила Куили.
— Что ж, старик, — сказал Уолли зловеще ухмыляющемуся Хонакуре, — похоже, тебе и мне придется поверить в колдунов.
5
Укутанный в одеяло и похожий на кучу тряпья, Хонакура сидел на скамейке возницы рядом с Куили. Уолли посадил его туда и приказал ему прекратить играть в глупые игры — чтобы привлечь девушку в их команду. Жрец седьмого ранга из Ханна был равен земному кардиналу. Стоило ему раскрыть свое истинное лицо, и он мог бы убедить Куили в чем угодно.
