И вдруг мой разум наполнился образом павлиньего хвоста. Зеленые, золотые, фиолетовые, голубые — сотни широко раскрытых «глаз» смотрели на меня со спокойствием всей вселенной. Цвета овевали, словно опахалом, каждый оттенок моего видения; я не чувствовала своего тела, никакого искусственного позыва смеяться или плакать, ничего во мне не осталось, кроме видения этого хвоста, простирающегося от самых далеких звезд до самых глубоких недр, заполняющего мои мысли, мой мир.
И его звук: шелест перьев, требующих внимания. Посмотри на меня. Посмотри на меня.
Безмятежный. Даже ласковый.
Я не знаю, как долго длился этот момент. Довольно долго. Потом павлиний хвост преломился в другие — и препаршивые — ощущения: запахи, которые свистели, яркие пинки в живот (каждый своего цвета)… но новая огневая атака была мне по силам. Я теперь выплывала на поверхность, гребла к свету; я прошла середину мушора и выходила на другой берег.
Почему именно павлиний хвост? У меня не было времени обдумывать этот вопрос — слишком много отвлекающих салютов взрывалось в моей голове. Позже, оглядываясь назад, я отмахивалась от этого видения как от случайной фантазии, неких нервных обломков, за которые мой мозг уцепился как за спасательный круг.
Как ужасающе, высокомерно, безмозгло я ошибалась.
В конце мушора мой мозг все еще оставался целостным. Он не сварился в собственном соку. Но очистился-освободился-восстановился — точно так же чувствуешь себя после тяжелейшей тренировки.
Но иначе. Перевоплощенной.
Связующие кристаллы не просто предоставляют пассивную информацию от мирового духа. Даже более чем дают вашим чувствам дружескую поддержку и ускоряют ваши рефлексы, которые становятся по-кошачьи гибкими и легкими. Это были наименьшие привилегии, побочные эффекты того, что в твоем мозгу теперь были проложены быстрые, как электроны, тропы.
Вот в чем дело: связующий кристалл уничтожает в тебе способность игнорировать.
Вот так просто. И опустошающе тоже.
Поэтому ты становишься новым человеком. Поэтому «Неусыпное око» работает, не мельчая или злоупотребляя властью.
Теперь, когда я загружаю информацию из мирового духа, она становится моей непосредственной частью. Она не отфильтрована. Я не могу избежать тех частей информации, которые идут вразрез с моим представлением о вселенной. Я не могу отбросить факты, которых предпочла бы не знать. Они все включены немедленно-прямо-интуитивно в то, чем я являюсь. Основная конфигурационная матрица.
В отличие от разрозненной информации, о которой читаешь или слышишь в разговорах, прямая загрузка через связующий кристалл не опосредована. Это сырье. Неоспоримо настоящее. Неизбежно изменчивое.
Я не могу притвориться, что новых данных не существует — они уже изменили меня. Они вылепили мои мысли, перебалансировали мои хромосомы, перечеркнув все, чем я была до этого. Я даже не могу хотеть проигнорировать такой вклад, потому что он уже внесен.
Никакой сублимации. Никаких невидящих взглядов на неприятные факты. Связующий кристалл широко открыл мне глаза, и не только глаза. Оставил меня беззащитной перед бурями под звездами.
Эта открытость пронеслась лавиной сквозь всю мою жизнь. Не только в отношении сухих загрузок из инфосферы, но и того, что и ранее было в моем мозгу. Я не могла отмахнуться от этого ради собственного самодовольного удобства. Я не могла отвернуться. Что и является самим по себе определением проктора: человек, который не отворачивается — не отвернется — не сможет отвернуться. Человек, который не способен, словно в силу иммунитета, слепо выдавать желаемое за действительное — поддаться привычке, заражающей политиков, как сифилис. Человек, который не только называет лопату лопатой, но и тот, кто видит, что чертова лопата и вправду лопата, а не прикидывает, не превратится ли она в обратный ковш (по типу экскаваторного), если применить правильные налоговые подходы.
Это не добродетель или святость: просто именно так работал мой новый мозг. Конечно, и здесь имеются границы: меня не зачаровывает каждая пылинка, проплывающая возле моего глаза, равно как я не стану глубоко обдумывать каждое слово или интонацию, доносящиеся до моего уха.
Но… я больше не игнорирую очевидное. Я умственно и физически неспособна на это. Выборочное невнимание — только для неженок.
Я трепещу в потоке данных, подставляя им свой обнаженный мозг. Всеми потрохами я осознаю, что у каждого действия есть последствия, и обмануть себя, доказав, что все иначе, уже не могу.
Член «Неусыпного ока».
4 ПАВЛИНИЙ ХВОСТ
После мулюра «Неусыпное око» дало мне две недели. Время на восстановление. Время на перегруппировку. Шанс надраить палубу.
Мне больше не требовалось постоянное присутствие электронной няньки, но угроза информационной опухоли по-прежнему существовала. Признаться честно, леденящий ужас сжимал мое сердце. У связующего кристалла были и другие, более утонченные способы уничтожить ту Фэй Смоллвуд, которую я знала. Факты и воспоминания, инфицировавшие мой незащищенный мозг… Потому что в глубине души я была уверена в своей никчемности, и когда стали поступать чистые истины, ни единая частичка прежней Фэй не могла бы постоять за себя.
Конечно, меня тревожили эти же опасения до того, как мне имплантировали связующий кристалл… но мой прежний мозг мог подавить страх, притвориться, что все будет не так плохо. Я просматривала данные о пациентах, ставших жертвами информационной опухоли (из их глазниц сочилась кровь), и говорила: «Слабовольные идиоты». Отмахнувшись от того, что умершие прошли через те же испытания-тренировки, что и я, и сдали те же экзамены, чтобы доказать, что готовы к имплантации связующего кристалла.
Но теперь, пройдя через мушор… мой измененный мозг не мог больше стыдливо убегать от неудобной правды. И я была напугана, напугана, напугана.
Восьмилетний сын Энджи попросил меня продемонстрировать, что может теперь обновленная мама Фэй, а именно: рассказать о погоде в Комфорт-Брайт. (Крупнейший город на Дэмоте, десять тысяч миль к юго-западу, раскинувшийся в устье единственной из основных рек, текущей через Неровную пустыню.)
Вполне невинное шоу… но я тут же разразилась неутешными слезами. Я не хотела, чтобы что-либо проникало в мой мозг против моей воли, даже простое: «Слабая песчаная буря, токсичность два, ожидаемая продолжительность — два часа…»
Ох… эх…
Прогноз погоды просочился от мирового разума, хотя я об этом осознанно не просила. Холодный, ледяной ужас поглотил мои рыдания. Я не могла контролировать кристалл. Неужели информационная опухоль неизбежна?
Но ничего непоправимого не случилось.
«Пока не случилось, — подумала я, переждав минуту. — А в следующий раз?»
В ту ночь я извлекла на свет божий свой скальпель — тот, которым я вырезала свои веснушки много-много лет назад. В темные обозленные дни моей юности вплоть до тридцати лет я часто прижимала лезвие к коже или чертила незаметные следы… очень легкие, потому что это была больше игра, чем серьезное намерение. Я теряла очки, если действительно проливала кровь.
