Нопилей не стал дожидаться, пока заработает система автоматической посадки и продвинет его модуль на стартовую позицию. Он включил зажигание и направил маленький космический кораблик прямо сквозь обнаруженное небольшое свободное пространство. Раздался оглушительный грохот, когда он на средней скорости врезался в одну из металлических соединительных решеток. На какое-то мгновение страх буквально парализовал его.
Теперь, когда весь воздух вышел из посадочной зоны, створки шлюза вновь начали закрываться. Нопилей резко рванул вверх ручку управления. Двигатели взревели, на какой-то краткий момент инерциальные компенсаторы приняли лишь некоторую часть ускорения. Его сильно вдавило в кресло, когда модуль вылетел, как стрела, через закрывающиеся створки и устремился вперед.
Боронская станция снова исчезла за скоплениями звезд, но на этот раз гораздо быстрее, чем прежде. Казалось, никто не преследовал модуль, но Нопилей боялся даже оглянуться, чтобы убедиться в этом. Когда спустя несколько стазур его так никто и не побеспокоил, а аварийная система, настроенная на приближение чужого объекта, не подала никаких сигналов, он смог немного расслабиться и подумать о том, что произошло.
Он не сомневался: он видел ксенона. Еще никто и никогда не сталкивался ни с одним живым ксеноном — само понятие «ксенон» в большинстве случаев воспринималось как синоним темных, управляемых машинами космических кораблей, которые вот уже в течение многих деказур терроризировали Планетарное Сообщество. А кто еще это мог быть? Огромная самодвижущаяся машина! Но оставался вопрос: почему она обратила свое внимание именно на Гордость Цео? И как она туда попала? А может быть, он, подлетая к станции, просто не заметил ксенонский корабль? Как бы то ни было, Нопилей сконцентрировался на ручном управлении и не обращал внимания на проплывающее мимо пространство.
Молодой отпрыск ящеров задумчиво смотрел в окно. Скосив глаза, он увидел автоброкер, который, несмотря на панику, успел прихватить с собой. Нопилей небрежно бросил его на соседнее кресло второго пилота, и прибор все еще работал. Естественно! Скорее всего, именно обмен данными прибора с ближайшей радиорелейной станцией и привлек внимание ксенона к старой боронской спирали!
Нопилей взял автоброкер в руки, открыл крышку дисплея и посмотрел на ряды цифр и графиков, которые постоянно изменялись. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что увидел на дисплее. Этого просто не могло быть! Автоброкер сбросил все акции нивидиума по максимально возможным ценам и получил за прошедшее время — Нопилей сглотнул — больше восемнадцати миллиардов чистой прибыли! Сизандра станет… вокруг носа у него появятся светло-зеленые пятна, и этот цвет так и останется навсегда на его физиономии, потому что в финансовой политике телади существовала одна малюсенькая проблема.
Пока каждый молодой телади не достигнет полной деловой зрелости в возрасте двенадцати солнц, любая добытая им прибыль, превышающая определенную сумму, засчитывалась ему как некий взнос за обучение. Эта финансовая политика была хорошо продумана, потому что любой телади предпочел бы пораньше начать зарабатывать, чтобы благодаря этому финансировать собственные образование и воспитание. Большинство теладийских отпрысков умудрялись в течение первых двенадцати солнц заработать в среднем от нескольких десятков тысяч до максимальной суммы в согни тысяч кредитов и стартовать во взрослую жизнь с допустимыми для них по закону двенадцатью тысячами шестьюстами девяносто тремя кредитами.
Нопилей ни сезуры не сомневался в том, что преподаватели в инкубаторе только раздули бы ноздри и сказали: «Кто бы сомневался!» — если бы узнали о его удаче на бирже. Контора тут же заграбастала бы восемнадцать миллиардов кредитов. «Только и хватило, что издержки покрыть», как метко говорила старая боронская поговорка.
— Тцц! — Нопилей прищелкнул языком и бросил взгляд на приборную доску модуля.
Ну уж нет, он не доставит им такого удовольствия! Оставалось еще около четырех стазур до того момента, когда авиаконтроль Платинового Шара примет космический корабль и обеспечит ему уверенную посадку. Этого должно было хватить, чтобы спасти эти так неожиданно появившиеся кредиты от вмешательства Корпорации Телади.
ГЛАВА 9 Нацеливайся на луну. Даже если ты промахнешься, все равно сядешь среди звезд.
Лес Браун
Оглушающая тишина, периодически прерываемая звуком, похожим на треск разламывающегося стекла, впилась в его виски.
Мгновения показались ему бесконечными: голова была пуста, в ней не наблюдалось ни одной мысли, а на тусклом дне его сетчатки вспыхивали все новые темно-красные сполохи. Беспощадный, жалящий холод заморозил все его страдания. Мир Кайла Вильяма Бреннана съежился до физических раздражителей, вызывающих головокружение, и ни один из этих раздражителей не был хоть сколько-нибудь приятным. Однако его разум находился не здесь, он был отключен, и все эти ощущения падали в его безжизненное тело, как заблудившийся луч света в бездонный колодец. И лишь когда очередная волна тошноты, поднявшаяся откуда-то от позвоночника, вызвала рвотный рефлекс, Бреннан мгновенно пришел в себя, чтобы, сделав отчаянный глубокий вдох, успеть его подавить. Не сумей он сразу это сделать, задохнулся бы от своей собственной рвоты, ведь на нем был плотный компрессионный костюм со шлемом!
Воздух казался каким-то ватным и невкусным, но ему все же удалось овладеть своим телом. Постепенно в сознание начали пробиваться ощущения: тело, конечности, голова (особенно затылок) болели в нескольких местах одновременно, но самым страшным оставался ледяной холод.
Бреннан поморгал и осторожно открыл глаза. Движущиеся сполохи на сетчатке исчезли, но глазное дно оставалось черным. Ощущая, как к нему возвращается его тело, он начал осознавать свое положение: он лежит не пристегнутым — вероятно, он отстегнул пояс в последний момент перед аварией — на спинке кресла пилота, голова в шлеме лежит на передней приборной доске, почти касаясь плеча. Бреннан осторожно попробовал выпрямиться и, когда ему это удалось без особых затруднений, повернул голову. Затылок болел, шея похрустывала при попытке повернуть голову, но, похоже, ничего не было сломано.
Он огляделся. Все датчики, экраны и контрольные лампы не подавали признаков жизни, и только мрачное аварийное освещение распространяло слабый свет. Внезапно снова раздался странный треск, как будто в лупе разбилось стекло. Ему казалось, что он уже слышал этот звук, когда был в полубессознательном состоянии.
На секунду Бреннан сфокусировал внимание на своем визоре. Посередине пролегала уродливая неровная трещина, образуя ответвления. Пока он смотрел на этот кошмар, снова раздался легкий треск, и трещина увеличилась примерно на пять миллиметров.
— Проклятие! — произнес он хриплым шепотом.
Его губы пересохли и потрескались, а на языке явственно ощущался металлический привкус крови. Разум категорически отказывался поверить в случившееся, а техническое образование не оставляло ни малейшей надежды. Трещина в визоре появилась, вероятно, когда он стукнулся головой о пульты управления во время аварии. Тому, что она все увеличивается, было лишь одно объяснение: в кокпите возник вакуум, и внутреннее давление костюма вызывало все новые трещины в прозрачном полимерном веществе, из которого был изготовлен визор шлема. Ведь это был легкий компрессионный костюм, а не скафандр со смотровым щитком из специального прозрачного сплава. Пройдет совсем немного времени, и разрыв доберется до краев визора. Воздух тут же с силой вырвется из костюма, а это будет означать — прощай, капитан Бреннан! Ведь костюм не был оснащен полной системой жизнеобеспечения, что, собственно, и послужило причиной проникновения холода.
