Джинни быстро выскочила из коляски, наспех попрощавшись с графом Черниковым и пообещав навестить его на следующий день. Она уже решила сказать графу, что слова о «долге» и «обязанностях», налагаемых на нее якобы родственными отношениями с императором России, для нее не более чем пустой звук. Все это сказки, и она им не верит. Она заявит графу, что не собирается уезжать из Мексики независимо от того, что он или кто-то еще думает об этом. Поняв, что она непреклонна, князь и граф оставят ее в покое.
Не желая ни с кем встречаться, Джинни поднялась по черной лестнице, с облегчением вздохнула, оказавшись у знакомой двери, отперла ее и вошла.
Но, осмотревшись, она вскрикнула и прислонилась к дверному косяку. Одежда Стива, его седельные сумки — все, до последней вещи, исчезло, отчего комната выглядела унылой и нежилой. «Но это невозможно, невозможно, — лихорадочно шептала Джинни. — Ведь не прошлой же ночью он уехал!» Она ждала его столько времени! Нет, он бы не уехал, не дождавшись ее и не оставив записки!
Глаза Джинни блуждали по комнате, отыскивая хоть какой-нибудь знак, который помог бы ей разгадать тайну исчезновения вещей мужа. Вдруг она подумала, что в комнату пробрался вор и вынес все вещи, — ну конечно, так оно и было!
Но ее-то вещи были на месте! И все же здесь, несомненно, кто-то побывал, ибо на ее подушке лежал скомканный клочок бумаги.
Джинни осторожно подошла к кровати, схватила записку и разгладила ее. Это было письмо от Карла Хоскинса, полное упреков и горькой ревности. Хоскинс обвинял Джинни в том, что она предпочла ему князя.
«Он пишет так, словно я подавала ему надежду, а потом переключилась на высокого гостя, — устало подумала она. — Прочитав эту записку, можно подумать, будто мы и впрямь были любовниками. А Стив, конечно, нашел ее, прочитал и оставил на видном месте. Нет, не может быть!» Ей хотелось кричать, плакать, но она прижала сжатые кулаки к губам, как делала в детстве, чтобы удержать слезы.
Дни шли за днями. Джинни была в полном смятении. Она то пыталась хоть чем-то утешиться, то погружалась в бездну отчаяния. Сначала Джинни отказывалась верить в то, что произошло. Конечно же, Стив любит ее. Они верят друг другу — ведь он клялся, что не может жить без нее. Не мог же он оставить ее, ничего не выяснив, бросить, как ненужную вещь. Стив не возвращался, и Джинни стала подумывать, что именно так он и поступил.
Даже те, кого она считала друзьями, сторонились ее, и никто не предложил ей помощи. Карл Хоскинс попал в больницу после драки со Стивом. Джинни стало ясно: все решили, что ей надо покинуть Мексику и вернуться домой к отцу.
Полковник Феликс Диас более других сочувствовал переживаниям молодой женщины.
— Послушайте, Джинни, отчего бы вам не сыграть в игру под названием «время все расставляет по своим местам»? Хвала Господу, я не женат — не то сошел бы с ума от ярости в такой вот ситуации. Весьма непросто объяснить женщине, сколь причудливые формы принимает ревность мужчины. Я знаю одно, что Эстебан вернулся — и даже вопреки приказу. Когда я беседовал с ним, он был слишком взбешен, чтобы мыслить логично. Он как раз пришел от полковника Грина. Я пытался объяснить ему ситуацию, но, по-моему, он просто не хотел ничего слушать. «Если не ошибаюсь, Джинни аннулировала наш брак, — заявил он. — Ну что ж, пожелайте ей счастья с новым женихом». И поверьте мне, малышка, если бы я не почитал вас женщиной не только красивой, но и умной, вы никогда не услышали бы от меня этих слов, я просто побоялся бы, что вы впадете в истерику.
Потом полковник сочувственно добавил:
— Разумеется, все это было сказано в состоянии помешательства, вызванного ревностью. Рано или поздно он остынет, успокоится и, уверен, пожалеет о своей несдержанности. Но пока… — Полковник Диас задумчиво потер ладонью подбородок. — Должен заметить, что все мы с нетерпением ждем, когда этот русский князек уберется от нас. Уж слишком много неприятностей доставил его приезд.
Джинни решила, что полковник мягко намекает на то, что для нее разумнее всего вернуться в Соединенные Штаты.
Князь Сарканов рассказал полковнику Грину, что сенатор Брендон аннулировал брак своей дочери, по поводу чего он даже написал письмо президенту Хуаресу. Теперь князь выжидал, когда Джинни, сломленная обстоятельствами, не выдержит и сдастся.
Случилось так, что капитан Хоскинс увидел Стива, когда тот вернулся. Они столкнулись нос к носу в одном из местных питейных заведений.
Об этом Джинни шепнула Долорес Батиста, в больших темных глазах которой блестели слезы, — она горячо жалела молодую женщину.
— Только прошу вас — никому не говорите. Маноло убьет меня, если узнает, что я приходила к вам. Рассказав мне о том, что там случилось — а он видел все своими глазами, — Маноло заставил меня поклясться, что я буду молчать. Но, донья Джения, ведь я-то знаю, как сильно вы любили Эстебана! Боюсь, все это подстроили ваши враги, которые теперь потирают от удовольствия руки, видя, что вы с ним расстаетесь.
Джинни и сама так же думала, но сейчас она молчала и только покусывала губы, слушая Долорес. Сочувственно взглянув на Джинни, Долорес продолжала:
— Ну так вот. Эстебан, конечно же, очень рассердился, когда приехал в лагерь и обнаружил, что вас нет дома. Эстебан пошел прогуляться, но видели бы вы, как он был разгневан!
Возможно, он тогда уже переговорил с американским полковником и… Мне не следовало подслушивать, но Бог создал женщину любопытной… Так вот, он сказал моему муженьку, что теперь не считает себя женатым и ему приказано сделать все возможное, чтобы вы благополучно вернулись к отцу. Что он еще говорил, мне не удалось разобрать, поскольку Маноло послал меня за выпивкой. А потом Эстебан предложил ему отправиться в кантину и как следует выпить там.
Кантина, о которой упомянула Долорес, была той самой, над которой Джинни занимала комнату. С некоторых пор она стала постоянным местом встреч американских волонтеров. Карл, без сомнения, тоже сидел там, поджидая ее возвращения. А может, он даже знал то, о чем она сама не подозревала, — что ей предстоит провести ночь под одной крышей с князем в Куэрнаваке. Неужели все это было спланировано заранее?
Последние несколько дней Джинни была в глубокой тоске, и рассказ Долорес еще больше опечалил ее. Да, она слишком хорошо знала Стива и отчетливо представляла себе, что произошло, когда он встретился с Карлом Хоскинсом.
Карл, вероятно, был крайне зол — чем же иначе объяснить ту грубую записку, которую он ей оставил. К тому же он наверняка выпил немало текилы. Поэтому, встретив Стива, которого всегда ненавидел, и поняв, что он муж Джинни, пришел в бешенство.
По словам Долорес, Стив и Карл о чем-то недолго поговорили, после чего американец покраснел и выкрикнул что-то оскорбительное в адрес Джинни. Карл без околичностей заявил, что был одним из многих ее любовников, а теперь она еще с одним — своим новым русским «другом».
— Неужели это все? — спросила Джинни Долорес. — Я хорошо знаю Хоскинса и уверена, что этим он не ограничился. Пожалуйста, не щади моих чувств, Долорес. Ты же понимаешь, я должна точно знать, что наплел этот дурак. Ведь это он так разозлил Эстебана, что тот уехал, не оставив мне даже записки!
