— Нет у меня никакого мертвяка, — в тон ему ответил я. — А если тебе он так нужен — валяй. Ищи сам.
— Есть ли, нету ли, мое дело спросить, — негромко проворчал шофер. Окно со скрежетом закрылось. Семен чуть заметно покачал головой.
— Нет, так нет, — проворчал он. — Поехали.
— Вы езжайте. У меня тут еще дела.
— Ты тоже садись. Шеф сказал, чтобы мы и тебя прихватили.
— Зачем?
Задумчиво вертевший в руках потерянный спасенной пистолет Семен что-то невразумительно хрюкнул и пожал плечами.
— Понятно, — в свою очередь буркнул я. И тоже полез в машину.
* * *
Что мне больше всего не понравилось, так это стоящая возле входа в контору машина с крестами на боках. И ладно бы кресты были красными, больничными. Так нет ведь. Они были золотистыми, вытянутыми в виде распятия. Хуже были бы только кресты черные — инквизиторские.
Но и эти тоже не сахар.
Какого черта церковники ищут в Управлении внешней разведки и зачистки? Мы не только не подконтрольная им, но даже и не смежная организация.
С чем это может быть связано? С намечающимся приходом мессии? Скорее всего… В любом случае шеф сейчас должен быть в делах по самые уши. Зачем ему я? Да еще так срочно…
Ох, нарвусь сейчас на очередное невыполнимое задание.
Поднявшись по лестнице, я прогулочным шагом вошел в приемную. За столом диспетчера сидела Маринка. Красивая девушка, чертами лица неуловимо похожая на спасенную мной замарашку… Тьфу, и что она мне опять лезет в голову? Однако, вспоминая об Ирине, мне было намного легче выдавить из себя приветственную улыбку.
— У себя? — Я мотнул головой в сторону внушительной двери, украшенной медной табличкой с витиеватой надписью: «Руководитель оперативных групп разведки и зачистки Дмитрий Анатольевич Темников».
— Да, — Маринка улыбнулась. — Заходи. Тебя ждут.
И вдруг, подавшись вперед, поманила меня своим тонким, почти детским пальчиком. Недоумевая, я подошел к столу. Нагнулся. И неожиданно был схвачен за отворот куртки.
— Леша, — едва слышно прошептала Марина, почти касаясь губами моего уха, — пожалуйста, не сболтни там чего лишнего… И будь очень-очень осторожен. Даже в мыслях.
Я смог только кивнуть. И спросить тоже шепотом:
— Что, так плохо?
Девушка чуть заметно кивнула и отвернулась, перекладывая с места на место лежащие на столе бумаги, которые вроде бы в ее внимании отнюдь не нуждались.
— Ну что ж, спасибо за предупреждение.
Я выпрямился. Потер внезапно зачесавшийся нос.
Потрясающе. Что же такое мне шеф готовит, если даже Маринка… Ладно. Сейчас узнаем.
Решительно подойдя к двери, я несколько раз аккуратно стукнул по медной табличке. И вошел.
Да, не зря Маринка меня предупреждала. Наш доблестный шеф явно был на взводе. И не просто чуточку раздражен или немного сердит, а холодно вежлив, что в данный момент означало, что он балансирует на самой грани. Еще немного, и произойдет взрыв, после которого все присутствующие в кабинете лица вылетят отсюда со свистом. И хорошо будет, если не через окно.
А лиц вокруг меня было немало. Кроме самого шефа в кабинете присутствовали господа Хабибуллин и Пащенко — начальники смежных ведомств. Оба сжались так, будто хотели быть как можно менее заметными.
Но если Ринату Хабибуллину это более-менее удавалось, то Василий Пащенко — двухметровый богатырь, габаритами схожий с Ильей Муромцем, — сгорбившись на стуле, выглядел более чем нелепо.
Это что касается знакомых мне людей. А между тем людей незнакомых в этой комнате было гораздо больше.
У стеклянной дверцы шкафа, со спокойно-безразличным видом разглядывал легендарный клинок шефа человек средних лет в военной форме с погонами майора на плечах. Еще двое вояк одинаковой с Пащенко комплекции навытяжку стояли по обеим сторонам от двери и старательно изображали статуи. До того натурально изображали, что, кажется, перестали даже моргать.
Здесь же были и представители городской церкви. Два благообразного вида старичка в белоснежных одеяниях с вышитыми на груди золотистыми крестами и седовласая сухонькая женщина в черной рясе простой монахини… Ее я узнал сразу, хотя до сих пор никогда не видел.
Мать Евфросиния. Настоятельница женского монастыря, ставшего притчей во языцех для всего города. Легендарная женщина, при жизни удостоившаяся зачисления в ранг святых.
Не последние люди нас посетили. Ох, не последние… Управление, армия и церковь в одной упряжке. Неспроста все это. Неспроста…
Что же им от меня надо?
Я вежливо кивнул, адресуя свое приветствие всем сразу и никому в отдельности. И тотчас же взгляды всех находящихся в комнате людей как притянутые магнитом поползли ко мне.
Разные это были взгляды. Безразличные (зомби-часовые), облегченные (Хабибуллин и Пащенко), скептические (майор), устало-раздраженные (шеф) и холодно-изучающие (старички-церковники). А от мимолетного взгляда настоятельницы я аж попятился. Чем-то он был схож с тем давящим взглядом, что чуть ли не полдня упорно преследовал меня в старом городе. В нем тоже чувствовалась сила. Беспощадная, колючая, скребущая нервы, нечеловеческая сила… Но то была сила с другим знаком.
Меня словно с головой окунули в прорубь. Весьма своеобразное ощущение. Слава Богу, что длилось оно недолго — мать-настоятельница почти сразу же отвела глаза. И ощущение несущейся на меня лавины тут же ушло, превратившись в далекий, едва различимый рокот.
Да-а… Имея такую силу, наверное, и вправду можно упокоить мертвяка одним только взглядом. Может быть, не зря люди болтают?..
— Алексей, ну наконец-то. Мы уже заждались. — В спокойно-дружелюбном голосе шефа ни одно даже самое чуткое ухо не смогло бы различить с трудом сдерживаемый гнев, искорки которого явственно плясали в его глазах. — Почему так долго?
Почему долго?.. Будь шеф один, я бы ему ответил. Да как ответил! Но сейчас лучше промолчу. Не время показывать норов. Ох, не время. Во всем права была Маринка. В такой компании нужно следить не только за языком, но, пожалуй, за мыслями тоже. Спасибо матери — настоятельнице.
— Проходи, присаживайся.
Издевается, что ли? Куда присаживаться-то? Все стулья заняты. Разве что только на стол. Или на пол.
— Я постою.
— И правильно. Постой-ка лучше вот здесь. — Шеф повернулся к спокойно изучающим меня церковникам. — Ну, что скажете, святые отцы? Мать-настоятельница?
Ощущение давящего взгляда вернулось. Будто бы незримые холодные пальцы закопошились внутри моего черепа, перебирая что-то незримое большое, сортируя мои чувства в каком-то только им одним известном порядке. Ощущение было… непередаваемое.
