— Ной, Тим скоро вернется домой, — тихо заверил его дядя Джо.
— Ему завтра в школу. Я не хочу сидеть сложа руки. Либо ты говоришь мне, где мой сын, либо я звоню Фреду Шербруку, и тебе придется иметь дело с полицией, — категорически резюмировал Ной Бренниган.
— Ты станешь впутывать в семейные дела сержанта Шербрука?
— Я поступлю так, как того велит здравый смысл, — отчеканил Ной.
— Тим?! — воскликнул Ной, счастливый, но сердитый, увидев сына, подъезжающего на новеньком велосипеде к дому. — Откуда у тебя этот велосипед, Тим? — бросился он навстречу мальчику. — Где ты взял этот велосипед, отвечай?!
— Пап, посмотри какой он красивый! Гляди, какие классные шины, какой никель, какая эмаль! Вот видишь, багажник, он очень вместительный. В него не только инструменты войдут! Ну же, он ведь нравится тебе, папа! Мой велосипед! — Тимоти весь светился счастьем.
Сцилла и Роуди высыпали из дома навстречу брату и принялись осматривать и ощупывать новое транспортное средство. Отец продолжал гневно смотреть на Тима, испытывая его молчанием. Но Тим был невозмутим. Счастье переполняло его. Он шутя шлепал по рукам маленького брата и сестру, которые тянулись потрогать никель и эмаль, сияющие крылья и красивую раму.
— Ты собираешься отвечать на вопрос отца?! — сурово спросил сына Ной.
Резкость этого вопроса стерла улыбку с лица мальчика. Тимоти гневно раздул ноздри и процедил:
— Это мой велосипед. Я его заслужил!
— Объяснись! — потребовал отец.
— Я же не требую с тебя объяснений, — дерзко парировал сын.
— Этого еще не хватало! — вскипел Ной, грозно склонившись над мальчиком.
— Я терплю твои отношения с Дженнифер! Весь город только об этом и судачит, — выплеснул Тим то, что давно наболело у него на сердце.
— Я взрослый человек и не стану тебя спрашивать, с кем мне быть. Дорасти до моего возраста, тогда поговорим.
— Но ты женат на моей маме! — прокричал мальчик.
— Да, я был женат на ней. Но прошло почти три года. Это большой срок, сын. Не я бросил семью. Не я оставил детей…
— Но если бы ты хотел ее вернуть… — всхлипнул Тим. — Ты не знаешь, что с ней. Тебе это просто безразлично. Что, если ей нужна наша помощь? Ты забыл маму и не ждешь ее. А я жду. Мы бы смогли найти ее, если бы ты только захотел, — щедро сыпал упреками парнишка.
— Ты помнишь, как это было. Мама ушла в магазин, сказала, что будет через час-полтора. Она пригласила нянечку, поскольку очень часто так делала. А в тот раз она не вернулась. Если бы ее можно было найти, то полиции это удалось бы. Люди в депрессии иногда совершают непоправимые ошибки.
— Это ты виноват в ее болезни! — выпалил Тим.
— Я полюбил твою маму еще тогда, когда нам было по тринадцать. И мечтал прожить с ней всю свою жизнь. Я был самым счастливым человеком, когда она не страдала от своей болезни. Я многократно пытался обратить ее внимание на участившиеся недомогания, но она уверяла меня, что все в порядке. Рождение Роуди усугубило ее состояние. Я видел это и старался выводить вашу маму из этой подавленности. Но невозможно лечить человека, который активно противится этому. Доктора выписали ей препараты, но либо она их не принимала, либо они ей не помогли, сейчас это уже невозможно выяснить наверняка. Не все можно исправить, Тим. Ты должен понимать это. И искать виновных бесполезно. Я не собираюсь слагать с себя свою долю вины. И теперь, задним числом, можно присочинить многое, но тогда я сделал все возможное, чтобы помочь твоей маме, помочь всем нам.
— Я не верю тебе!
— Мне не хотелось рассказывать тебе об этом, Тимми, но твоя мама несколько раз порывалась от нас уйти. Сначала она просто оставалась ночевать у бабушки и дедушки, потом задерживалась на несколько дней.
— Я знаю, — процедил Тим. — Бабушка и дедушка говорили мне.
— О чем? — настороженно спросил Ной.
— О том, что она хотела уйти от тебя и что она не мертва. Они-то ищут маму по-настоящему, а не так, как ты. Они сейчас живут в кемпинге возле Баллины.
— Откуда ты знаешь, Тим?
— Они позвонили и предупредили меня, что переехали туда из Сиднея, — пробормотал Тим.
— Странно. Они ничего мне об этом не говорили. Я передавал им содержание всех отчетов полиции и частного детектива, все эти годы держал их в курсе. Они же ни словом не обмолвились, что тоже ищут маму. Это очень странно, Тимоти. Я собираюсь поговорить с Питером и Джен, не случайно же они отправились в Баллину.
Дом погрузился в молчание. Тимоти озадачил своего отца.
Ной Бренниган все годы своего супружества имел очень сложные отношения с родителями Белинды. Те не разделяли стремления Ноя создать большую семью. Они винили его в том, что он привязывает их дочь к очагу, лишает ее возможности самореализации. Подобно Тимоти, они винили его в депрессиях дочери. Однако Ной так и не смог понять, в чем же они видели возможность самореализации дочери.
Сам он многократно пытался выяснить, чего хотела Белинда. Чем бы она желала заглушить свою тоску. Но она не дала ему такого ответа.
Ной любил свою жену и не требовал от нее невозможного. Как мог, он стремился облегчить ее участь. И всякий раз искренне радовался, когда она беременела очередным ребенком. Он окружал ее нежностью и заботой, всегда предлагал свое участие и помощь в любом деле, надеясь этим смягчить ее эмоциональные проблемы. Но все прекратилось внезапно.
Бренниган часто вспоминал утро того рокового дня, пытаясь обнаружить признаки трагедии в словах и поведении Белинды, он уже многократно проанализировал все свои поступки, раздумывая, что бы могло спровоцировать ее уход, но ничего не приходило на ум. Все было как всегда. Возможно, это «как всегда» и сгубило его семейную жизнь, решил в итоге Ной. Но ничего нельзя было уже вернуть.
И он не знал, как относиться к сведениям о том, что тесть с тещей принялись активно разыскивать три года спустя свою дочь. Он не знал, что послужило толчком к подобному поступку, насколько это осмысленно ими обоими. Тем более что из-за этого начинания Питера и Джен у Тимоти вновь появилась надежда обрести потерянную мать. И эта надежда могла закончиться для мальчика очередным разочарованием, очередным нервным срывом.
Ной был не на шутку озадачен всем случившимся. Он не желал очередных сюрпризов. В его жизни хватало драматических неожиданностей. Он уже перепробовал всякие стратегии воспитания детей и взаимоотношений с окружающими людьми. Ничто не дало благих результатов. Он решил больше не миндальничать ни с посторонними, ни с собственными детьми.
Ему хотелось почувствовать наконец уверенность. Он готов был любить свою супругу до последнего вздоха, но ее больше не было с ним. Ной желал своим детям только самого лучшего в этой жизни, но не мог пустить их взросление на самотек. Он решил затянуть гайки в своей судьбе, вступив в новую суровую фазу борьбы за лучшую жизнь для своих детей.
