— Я не заболел. — Валентину хотелось еще немного подумать, хотя оживленный гомон людей вокруг мешал.
— Тогда перестань смотреть в окно с видом суровым и возвышенным. Ты что, сочиняешь?
Фредерик почему-то полагал, что Валентин глубоко спрятал в себе талант композитора и, если бы захотел, давно бы перещеголял всех классиков и современников. Джекобс знал себя лучше и помалкивал. Ему нравилось быть именно исполнителем, в гениальности чужой музыки он чувствовал глубочайшее чудо, приводившее его в трепет. Что может быть хуже, чем разрушить гармонию мира, не испытывая потребности в сочинении своей музыки? Музыкальная графомания еще хуже графомании литературной.
— Нет, Фред, я просто думаю.
— Моя мамочка бы взбесилась, если бы узнала, что меня тут каждый божий день называют Фредом. — Майер происходил из уважаемой и очень богатой австрийской семьи, и его родители не одобряли образ жизни сына. — Она сказала бы, что это отдает дешевым духом третьесортных американских фильмов. Ты не можешь сказать мне: какого черта она так привязалась к факту, что мы базируемся именно в Нью-Йорке? Да я бываю здесь несколько дней в году, а мать тревожится, что «эта пошлая Америка» меня испортит.
— Это твой личный выбор, — пожал плечами Валентин. — Но, если тебе действительно интересно мое мнение, не пытайся переубедить женщину, если она на чем-то зациклилась. Это невозможно. Сбережешь кучу времени и нервов, если просто перестанешь обращать на такие вещи внимание.
— Она мне всю печенку проела, — посетовал Фред. — Это мой крест, моя кара за какие-то неизвестные грехи. Подозреваю, что за грехи отцов. Ну отца, имеется в виду.
— Слушай, возвращайся в Вену и играй в Музикферрайн, — дал Валентин совет, который давал уже раз сто, не меньше.
— Конечно, меня там ждут с распростертыми объятиями! Черта с два, дружище. Америка — страна богатых возможностей, а наш маленький кочевой табор мне нравится.
И ответ этот Валентин уже бессчетное количество раз выслушивал.
— Тогда перестань ныть. И следи за речью, иначе мать тебе не только печенку проест за твое «черта с два»… — Валентин похлопал друга по плечу и сурово нахмурился.
Фредерик некоторое время не мигая смотрел на друга, а потом оглушительно захохотал. Его смех потонул в громких аплодисментах. Шасси самолета коснулось посадочной полосы, и благодарные пассажиры захлопали летчикам, которые благополучно доставили их обратно на грешную землю. Навечно в небеса раньше срока никому не хотелось.
Валентин закрыл дверь квартиры, бросил чемодан и кофр со скрипкой у порога, один о другой стянул ботинки и пошел по коридору, зажигая везде свет. Размотав шарф, бросил его в кресло, пальто отправилось на диван в гостиной. Засветился мягким светом большой цветной торшер в углу, и уютно распахнула дверь спальня. Квартира была небольшой, как раз для холостяка, предпочитавшего одноразовую личную жизнь и выставлявшего ее за дверь вместе с мусорным мешком, в котором покоились использованные презервативы.
Становлюсь циником, сказал себе Валентин, поймав себя на последней мысли.
Циник — это ему даже нравилось. Прибавляло шарму, что ли.
В отсутствие хозяина в квартиру наведывалась вдова миссис Скотт, поливавшая цветы, вытиравшая пыль и грустившая перед громадным телевизором. Наверное, приходила она совсем недавно, потому что цветы благоухали, а кухня сияла чистотой. Валентин заглянул в холодильник, обнаружил там сплошные консервы и решил, что банка соуса болоньезе вполне готова для встречи со спагетти из пачки. Джекобс умел и любил готовить, но не после длительного перелета, когда в ушах по-прежнему ревут самолетные двигатели и кажется, что в уголках глаз еще болтаются ослепительные блики от облаков.
Можно бы заказать пиццу, настоящую нью-йоркскую пиццу с подгоревшим краем, только у Валентина и на это не оказалось сил. Он вяло отправил спагетти в кастрюлю, успел спасти свой ужин от бегства на плиту, перекусил, залез в душ, а после устроился в домашних джинсах и в теплом белом свитере перед телевизором. Включать, правда, не стал: задумался. Часы показывали семь вечера — детское время, тот самый час, когда пора отправляться по барам.
Не сегодня.
Валентин поелозил босыми ногами по пушистому ковру (он специально попросил оформлявшего квартиру дизайнера купить такой вот пушистый ковер, чтобы ходить по нему босиком) и наконец решил подумать о том, о чем не думал последний час.
О звонке Сильвии.
Вернее, не ей самой.
Подождав еще пару минут для верности, Валентин дотянулся до телефонной трубки и набрал номер Джареда Тейлора.
— Слушаю, — после второго гудка из трубки послышался густой баритон.
— Здравствуй, Джаред. Это Валентин.
— А-а, здравствуй. Уже прилетели? — Тейлор точно знал, когда оркестр вернется, но надо же поддержать светскую беседу.
— Да, я только что приехал домой. И на сей раз все прошло удачно.
— Путешествия с «Альбой» всегда комфортно и надежно! — процитировал Тейлор один из рекламных слоганов фирмы. — Ты собираешься спать и хочешь, чтобы я пожелал тебе спокойной ночи? Спокойной ночи, Валентин.
Джаред отлично знал, какими убитыми прилетают зачастую музыканты с гастролей.
— Спасибо, конечно, только мне не это от тебя нужно, — быстро проговорил Валентин, опасаясь, что собеседник повесит трубку. Звонить второй раз было бы глупо, а получить ответ на свой вопрос очень хотелось.
— Вот за что тебя уважаю, Вэл, так это за то, что ты всегда звонишь по делу.
— Именно. — Валентин помолчал. — Скажи, к тебе обращалась в поисках работы девушка по имени Сильвия Бейтс? Некоторое время назад я дал ей твою визитку и…
— Да-да, разумеется, — перебил его Тейлор. — Должен сказать, у тебя глаз на людей. Взял ее менеджером. Сейчас она пока осваивается, но в дальнейшем, думаю, у нее все получится. У девушки есть потенциал.
— Хорошо. — Значит, все-таки судьба. — Можешь дать мне номер ее телефона, желательно мобильного?
Если у девушки имеется муж, не стоит так вот сразу ставить его перед фактом, что супруге звонят незнакомые мужчины.
— Без проблем, сейчас Бриджит скинет тебе эсэмэску. Бриджит! — заорал Тейлор так, что Валентин даже вздрогнул. — Иди сюда! — И уже тише добавил: — Что, это твой интерес, а?
— Кто его знает, — честно пробурчал Валентин.
Верная Бриджит, секретарша Тейлора, не подвела: через некоторое время телефон пиликнул, принеся сообщение с драгоценным номером. Валентин помедлил еще немного: судьба не торопилась его останавливать. Ну и ладно. Он нажал на кнопку, вызывая абонента.
Сильвия откликнулась быстро. Валентин сразу узнал мелодию ее голоса, которую запомнил с прошлого раза.
— Мисс Бейтс, — произнес он, стараясь, чтобы это прозвучало дружелюбно и светски, — это Валентин Джекобс. Я приглашал вас выпить со мной кофе еще раз. Вы согласны?
