— Разумеется. Брак у них с Туровским идеальный.
"Остается только ответить на вопрос: может ли вообще одна женщина хвалить другую женщину или ее брак — вполне искренне?” — гадала про себя Светлова, покидая гостеприимный — за соответствующую плату, разумеется, гостеприимный — салон “Молодость”.
— Когда вы снова к нам в салон? — поинтересовалась на прощание многомудрая Амалия.
— Скоро! — пообещала Анна.
"Приду еще, приду… — подумала Светлова. — Болтовня Амалии во время всех этих процедур содержит довольно ценные сведения. Плохо только, что массаж расслабляет, слушаешь вполуха, и есть опасность пропустить что-то важное”.
Эту проблему Светлова решила, прихватив с собой во время следующего визита в салон “Молодость” диктофон.
В результате благодаря регулярным косметическим процедурам Светлова стала образцом ухоженности, а благодаря болтовне — образцом информированности
Глава 5
Дверь, как и полагается в таком заведении, с лязгом захлопнулась, в замочной скважине повернулся ключ. И Светлова осталась одна, имея редкую возможность почувствовать, что происходит в душе человека, за которым захлопывается такая дверь.
Правда, комната, в которой Анна оказалась, мало напоминала тюремную. Во всяком случае, стены украшали не плакаты “На свободу с чистой совестью”, их украшали заурядные репродукции, а конкретно — ботанические экзерсисы художника Шишкина.
Светлову согласились тут принять по рекомендации Богула.
Вскоре дверь опять с лязгом отворилась, и на пороге появилась хозяйка здешних мест.
Легенда была такова: Светлова — психолог, собирает данные для своего исследования.
— Я слушаю вас, — молвила хозяйка.
Женщина-майор, начальник колонии, взглянула Анне в лицо с тем особым профессиональным вниманием, от которого даже человеку, не преступившему закон, должно стать неуютно. А каково тем, у кого совесть нечиста? Да, такой взгляд до дна потрошит и вытаскивает наружу даже самые тщательно скрываемые грешки и провинности. Не хочешь, а расколешься и все расскажешь. Впрочем, подумала Светлова, женщины, с которыми начальница колонии общается по долгу службы, вряд ли столь чувствительны. И одного лишь взгляда, даже такого, как у майора, маловато будет, чтобы их пронять.
— Да, убийцы — обычный наш контингент, — спокойно подтвердила хозяйка кабинета. — Вас интересует, склонны ли сами убийцы к суициду?
— Да… Бывают ли случаи, что такого типа люди совершают самоубийства?
— Ну, как вам сказать… Все, конечно, на свете бывает. Но, очевидно, такие, которые убьют, а потом и сами на себя руки наложат, до нас не доходят, вследствие именно этого последнего печального обстоятельства. Я, во всяком случае, таких совестливых и чувствительных убийц не видела. Хотя стаж у меня, надо заметить, немаленький. Работаю тут не первый год.
— То есть самоубийство для них редкость?
— Видите ли, убийцы обычно крайне эгоистичны и сами жадны до жизни. Собственно, все очень просто: для того чтобы раскаяться, убийце надо встать на место своей жертвы. А как раз этого, способности примеривать на себя чужую роль, они начисто и лишены. Потому и совершают такое преступление, как лишение жизни себе подобного. Строго говоря, они не воспринимают своих жертв как “себе подобных”… Оттого и могут убить.
— Значит, вы думаете, что Нина не могла бы покончить с собой?
— Нина?! Семерчук?
— Фофанова…
— Ну, Фофановой она уж потом стала. Для меня она Семерчук. Нинкой Семерчук она ко мне сюда попала, “Семирчучкой отмороженной” для меня и останется. Бестия, каких свет не видывал!
— То есть покончить с собой Нина, вы полагаете, не могла?
— Да что вы! Нина — покончить с собой?! Нет, вы подумайте! — Начальница колонии неожиданно хлопнула себя по бокам на редкость простецким, далеким от официальности жестом — просто как баба у колодца, которой сообщили невероятную деревенскую сплетню.
— А что… Вы считаете, это невозможно?
— Нина и самоубийство? Да эта бестия, конечно, кого хочешь в гроб загонит… Но чтобы сама себя? Вы просто не понимаете, что такое говорите! Это абсолютно исключено. Не тот фрукт, не тот овощ, не на такую напали. Замучитесь дожидаться!
— Однако вот, представьте, дождались и не замучились.
Светлова вкратце изложила начальнице обстоятельства, при которых было обнаружено ею бездыханное тело Нины Семерчук-Фофановой и характерные повреждения на ее теле, приведшие к летальному исходу.
— Ну и дела! — вздохнула женщина-майор. — Но все равно!
— Не верите?
— Не верю. Скорей предположу, что эта имитация суицида. Кто-то поизмывался, убил, а потом инсценировал самоубийство.
— Кстати… Вы разве не знали, что ее нынешняя фамилия Фофанова? Она была замужем. За одним типом… — Светлова замолчала, чтобы заставить себя сдержаться и не давать характеристик известному ей господину.
— Я не в курсе?!
Начальница опять хлопнула себя по бокам.
— Да это у нас, в колонии, считай, их помолвка и состоялась!
— То есть? Что же, Фофанова ходила на танцы в соседнюю мужскую колонию и там познакомилась со своим будущим мужем?
Про себя Светлова подумала, что такой вариант отлично бы объяснил, каким образом соединилась эта сладкая парочка.
— А вот и ни за что не угадаете, как это было!
— Не угадаю?
— Нинка объявление в газете дала… Мол, так и так: молодая интересная, хочет начать новую жизнь, а пока отбывает срок в колонии.
И вдруг, что вы думаете? Приезжает знакомиться по этому объявлению молодой человек — и не какой-нибудь, а на “Ауди”… Бизнесмен! Ведь ее муж бизнесмен?
— Ода!
Светлова опять заставила себя воздержаться от комментариев.
Если под бизнесом понимать бизнес в стиле “нью Раша”: ствол к виску — и гони мне твои бабки и твой свечной заводик, поскольку все это мне понравилось и теперь будет мое, то да! Господин Фофанов, безусловно, бизнесмен новой России: гибкое, продвинутое экономическое мышление, мощный финансовый ум… Сила есть, ума не надо. Новая формация, похоже, выросла из парней, которые когда-то трясли своих одноклассников на выходе из школы, отбирая карманные деньги, а теперь с теми же талантами, но действуют уже в государственных масштабах…
— Ну, что тут у нас было! Что творилось! Тут вся колония на ушах стояла. Девушки как с ума посходили!..
