— Ты спокойно слушать можешь? Что это, я не понимаю, за нервы у тебя.
— Да ты, кому хочешь, их вытянешь. Говори быстрее.
— Быстрота нужна не в этих случаях. Одним словом, тот в другой подъезд зашел. На втором этаже позвонил и медовым таким голосом спрашивает: «Галя дома?»
— Галя? Та-ак. А потом?
— Потом через полчаса вышел. И домой поехал.
— Куда?
В этот момент дверь открылась, и вошел Бескудин.
За столом у себя в кабинете он всегда казался массивным, солидным и даже старым, особенно когда надевал очки, чтобы прочесть какую-нибудь бумагу. А на самом деле это был невысокий худощавый человек лет сорока пяти, подвижный, быстроглазый, светлые редкие волосы, зачесанные гладко назад, курчавились на висках.
Увидев Устинова, он быстро, словно спеша куда-то, сказал:
— Прибыл, значит. Докладываешь уже. Уже докладываешь?
Устинов, привстав, смущенно откашлялся, собираясь что-то ответить, но его опередил Виктор:
— Мы как раз к вам собрались, Федор Михайлович. Интересные данные по той группе.
— Ах, все-таки собирались? Ну, так вот, я сам пришел.
Бескудин расположился за столом Устинова, оперся локтями, собираясь слушать, но туг же, словно спохватившись, вытащил из кармана пиджака папиросы и зажигалку, положил перед собой и сказал, приняв прежнюю позу:
— Ну, давай, давай докладывай.
Устинов передвинул стул и сел так, чтобы видеть обоих собеседников, потом не спеша повторил свой рассказ.
— И где живет этот парень? — заинтересованно спросил Бескудин.— Где живет?
Устинов назвал адрес.
— Все? — спросил Бескудин.
— Остальное он узнает.— Устинов кивнул на Виктора.— Это уже нетрудно, я полагаю.
Виктор иронически отозвался:
— Конечно. Главное сделано.
— А что гебе дал райком? — спросил Бескудин, повернувшись к Виктору, и тут же поспешно закурил, щелкнув зажигалкой.
— Райком мне дал причину,— задумчиво ответил Виктор.
И Устинов тут же насмешливо вставил:
— Мы ищем людей, а он ищет причины. Вот такое у нас разделение обязанностей.
— А ты помолчи, помолчи,— оборвал его Бескудин и снова заинтересованно обернулся к Виктору.— Ну и что за причина?
И опять щелкнул зажигалкой, она была новенькой, замысловатой, и Бескудин ею любовался.
Виктор передал разговор в райкоме и с ударением закончил:
— Это очень важно. Так важно, что трудно сразу охватить. Особенно некоторым.— И он насмешливо покосился на Устинова.
— Ладно тебе, ладно,— раздраженно махнул рукой Бескудин.— Сейчас есть кое-что поважнее, и это действительно надо «охватить». Вот адрес...
Виктор насторожился. Оперативное чутье Бескудина не раз поражало его. Федор Михайлович умел увязывать, казалось бы, совсем не связанные между собою факты, ухватываясь за почти незаметные детали и обстоятельства, на которые никто другой не обращал внимания, ибо они приобретали значение только в связи друг с другом. Но по этой связи догадаться было почти невозможно. А вот Бескудина вдруг осеняли догадки.
— Вот адрес...— повторил Бескудин, откинувшись на спинку стула, и уставился глазами куда-то в пространство.
«Увязывает,— подумал Виктор.— Ищет чего-то».
— Ты говорил, он в тот вечер нервничал, спешил куда-то...— тем же тоном продолжал Бескудин.
— Кто спешил? — удивился Виктор и тут же вспомнил.— A-а, так это Карцев спешил!
— Вот именно, именно,— закивал головой Бескудин.— Спешил Карцев. А он связан с парнем по тому адресу. Компания не дай бог. И в тот же вечер там — зверское избиение. Хулиганы напали на человека. Помните?
Тут Бескудин, наконец, посмотрел на своих собеседников.
— М-да, цепочка,— пробормотал Устинов.— Ловко это вы.
— Ловко это не я, ловко они,— многозначительно поднял палец Бескудин, но тут же махнул рукой.— Впрочем, не очень, не очень.
— Я вспомнил это дело,— сказал Виктор.— Но тогда... Тогда... Нет! Там ведь они машину вздумали перетаскивать. С озорства начали, глупого притом. Там не чувствуется опытного главаря, Федор Михайлович. А здесь должен такой быть,— и убежденно покачал головой.— Не-ет, то другая группа.
— Рассуждай, рассуждай,— одобрил Бескудин.— Охватывай. Значит, по-твоему, не та?
— Не та.
— Кто ее знает...
Он задумался.
— А по-моему...— начал было Устинов.
Но Бескудин перебил его:
— Гадать нечего. Тот случай в переулке из виду упускать нельзя. Ты подключишься,— кивнул он Устинову, потом задержал на нем взгляд и неожиданно спросил: — Значит, сегодня, в троллейбусе они ни о чем таком не говорили?
— Нет,
— Ну, а когда прощались?
— Спорили. А о чем, не понял.
— Не слышал или не понял?
— Если точно, то не понял. Возможно, и ослышался.
— О чем именно шла речь?
— Странную какую-то фразу Харламов сказал. Это уже напоследок. «Но долбить придешь. А то...» Чего «а то», не расслышал. Далеко стояли.
— Гм,— с сомнением покачал головой Бескудин.— Странное дело — «долбить». Чего это они долбить собрались?.. Это слово, значит, расслышал?
— Расслышал.
— Все-таки эта группа того... опасная. Если и не со творили, то сотворят. Поэтому — что? Поэтому вот что. Мы уже знаем троих, почти знаем. Кто они? Первый — Карцев, второй — этот парень, Харламов, третий, вернее третья,— какая-то Галя.
— Выходит, за три дня узнали трех человек,— вставил Устинов.
И Бескудин подхватил:
— Именно! И только один из них ясен. Плохо! Плохо и медленно! — он сердито взглянул на Виктора.— Комбинируй с этими тремя и ищи. Путь к главарю ищи, путь, чтобы расколоть группу, ищи. Прежде всего выяснить, что собою представляют те двое, а тогда уже — план комбинации с выходом на главаря. Потом еще день-два — и все! Дымится группа-то, вот-вот пожар устроит. Ишь ты, долбить чего-то вздумали!
Это словечко, видимо, не давало ему покоя.
Вскоре, сам того не зная, Виктор нанес весьма ощутимый удар по планам Гусиной Лапы. И тем не менее удар этот был преждевременным, Виктор спешил и горячился.
На следующий день после разговора с Бескудиным Виктор побывал в доме, где жил Николай Харламов/посмотрел домовые книги, осторожно побеседовал кое с кем из жильцов, потом встретился с участковым уполномоченным местного отделения милиции, прекрасно знавшим всех «своих» хулиганов-подростков, в том числе, конечно, и Харламова.
