— Вы думаете, что пакет забрал убийца?
— Убийцы. Во множественном числе.
— Что вы хотите сказать?
— Цилиндр замка на двери вашего гаража был выдернут слесарным молотком. Зазубрины на внутренней поверхности говорят о том, что тот, кто сделал это, правша. Но угол ударов, нанесенных Дженнифер, позволяет предположить, что убийца левша. Также были найдены несколько неодинаковых отпечатков ног и еще кое-какие мелочи. Я вполне уверена, что мы ищем двоих.
— Насколько важно то, что они забрали пакет? — спрашиваю я, ловя каждое ее слово. Я и предположить не мог, какое количество фактов не было известно моим сыщикам.
— Ваш дом был хорошо защищен от дневных ограблений. У вас там тупик, дом на сигнализации, а район регулярно патрулируется. Двое заходят в дом через гараж, надевают резиновые перчатки, отключают сигнализацию, обрезают телефонную линию и открывают дверь слесарным молотком. Эти парни — профи. Но они обыскивают только нижний этаж, а грабители всегда сначала заглядывают в спальни, потому что люди обычно спят рядом со своими ценностями.
— Секундочку. — Я прерываю ее, пытаясь понять, на что она намекает. У меня голова идет кругом. — Вы считаете, что эти типы, возможно, искали именно пакет?
Тиллинг медленно качает головой, поджав губы.
— Рабочая версия окружной прокуратуры округа Уэстчестер такова: вы заплатили двум неизвестным за то, чтобы они инсценировали ограбление и убили вашу жену. Мы считаем, что вы попросили кого-то позвонить ей на работу и заманить ее домой. Но мне нравится ваша идея. Нам не помешает знать, что же было в пакете.
Я снова замыкаюсь в себе, мое первоначальное возбуждение стихает. Мысль о том, что Дженну убили двое, которые просто искали пакет от Андрея, слишком уж притянута за уши, чтобы доверять ей.
— Вы хотите, чтобы я спросил у Андрея, что он послал Дженне?
— Нет, — отвечает Тиллинг. — Мы хотим, чтобы вы сказали нам, как с ним можно связаться.
Я секунду колеблюсь, пытаясь решить, разумно ли связывать Тиллинг с Андреем. Андрей осторожный человек. Он никогда не скажет ничего, что могло бы навредить Кате.
— В записной книжке у меня есть его домашний телефон. Или вы можете позвонить ему на работу. Нью-йоркский офис «Терндейл» находится на углу Сорок седьмой и Шестой стрит. Время в Москве на восемь часов обгоняет наше, так что если вы позвоните их нью-йоркскому оператору до девяти, он наверняка сможет соединить вас.
— Мы уже звонили Андрею домой. И пытались связаться с ним через компанию. Но там нам сообщили, что Андрей уволился еще в сентябре, за одиннадцать дней до убийства Дженнифер. И с тех пор они о нем не слышали.
— Быть того не может, — протестую я, не понимая, зачем Андрею так внезапно увольняться из компании. — Он должен быть с ними на связи. Как минимум потому, что у него там деньги.
— Они это отрицают, а на дальнейшие вопросы отвечать отказались, ссылаясь на конфиденциальность информации о сотрудниках.
Еще одно бредовое правило отдела кадров.
— А вы не можете изъять их записи?
— Окружной прокурор считает, что нет. Андрей не имеет непосредственного отношения к основной линии расследования, а у Терндейла политические связи, так что прокурор хочет сконцентрироваться на вас.
— Ну, тогда не знаю, — в отчаянии говорю я.
Тиллинг хлопает ложкой по ладони.
— В «Терндейл» нам дали контактное лицо Андрея, с которым можно связаться в непредвиденных обстоятельствах. Оксана Жилина, его мать. Вы ее знаете?
— Она та еще штучка, — сразу же отвечаю я.
— Что вы имеете в виду? — быстро спрашивает Тиллинг.
— Просто те пару раз, когда мы виделись, она мне показалась очень упрямой, — говорю я, не желая рассказывать все те истории, которые я за эти годы услышал о миссис Жилина, или о том, как она рассорила Андрея и Катю.
— Они с Андреем в доверительных отношениях?
— Насколько мне известно, да.
— Тогда вас, наверное, удивит, что, по ее словам, она тоже не знает, как с ним можно связаться.
Я начинаю задумываться — а не играет ли со мной Тиллинг? У миссис Жилина обязательно должен быть телефон Андрея, а если по какой-то странной причине у нее его нет, она предложила бы полиции связаться с Катей.
— Вы правы. Меня это удивляет.
— Вы его друг, — произносит Тиллинг, кладя ложку на стол и складывая руки на груди, — так что скажите мне: как мне лучше всего его найти?
— Разрешите мне сначала сделать пару звонков. — Мне страшно даже думать о перспективе разговора с Катей, но я не могу рисковать и называть Тиллинг ее имя, не предупредив об этом Катю. — Я позвоню вам сегодня.
— Ответ неверен, — раздраженно говорит Тиллинг и качает головой. — Помните? Я вас предупреждала, что так дело не пойдет. Разыскную работу будем выполнять мы, а не вы и не нанятые вами копы. Вы сообщаете нам, с кем нам побеседовать, а дальше уже наше дело.
Я оглядываюсь, не желая встречаться с Тиллинг взглядом. Подросток с «ирокезом» на голове спорит с менеджером-греком, не желающим продавать ему сигареты. Вся ситуация мне жутко не нравится. То, что я скрываю имя Кати, может быть таким же подозрительным, как и если я назову его, при условии что Тиллинг уже знает, кто она.
— Все, что я могу сделать, — это перезвонить вам позже, — упорствую я.
— Чушь! — сердито рявкает Тиллинг, и под глазами у нее появляются красные пятна. Она тычет в меня пальцем. — Вы опять увиливаете! Я хочу знать, как зовут бывших подружек Андрея, где он любит зависать — абсолютно все. И прямо сейчас.
— А как же «никаких обязательств»?
— Это было раньше. Вы думаете, я потратила двадцать минут, описывая наше расследование, просто чтобы послушать собственный голос? Питер, я делаю вам одолжение. Я даю вам еще один шанс присоединиться к нам и начать помогать распутывать это дело. Окружной прокурор держит меня на коротком поводке. Сотрудничайте с нами, и, может быть, мне удастся убедить ее позволить мне немного расширить рамки расследования, Если же нет — мы и дальше будем обрабатывать вас.
— Послушайте, — взволнованно говорю я, пытаясь уцепиться за спасательный канат, который она мне бросила. — Я обязательно буду помогать. Мне просто нужно немного времени.
Тиллинг неожиданно и резко встает, толкая стол и переворачивая пустой стакан из-под воды. Она засовывает пакет обратно в карман куртки, а стакан медленно катится к краю стола. Эллис пристально смотрит на меня и не двигается. Я ловлю стакан в полете и осторожно ставлю на стол.
— Вы сейчас совершаете большую ошибку, Питер, — заявляет Тиллинг. — Прокурор сильно давит на меня в отношении вас. Эллис и я — единственные люди, которые вообще рассматривают возможность вашей невиновности. Мы ваши единственные друзья, но вы нам все меньше и меньше нравитесь.
