Но я еще не скоро смогла уснуть...
Проснулась я с тяжелой головой. Открыв глаза, долго боролась со сном. Было утро, и солнечный свет залил комнату, кто-то раздвинул шторы и открыл мои окна. Я увидела аккуратное платье горничной и обрадовалась, но память о прошлой ночи вновь вернулась ко мне.
– Доброе утро, мисс Монтроуз.
Молли Уотерс, улыбаясь, шла ко мне от окна, и я почувствовала аромат кофе где-то рядом собой.
Я зевнула и села, потягиваясь.
– Доброе утро, Молли.
– Прихватила для вас утренний кофе, когда несла молоко для Робин. Хорошо спали?
Я с трудом выдавила улыбку, вспомнив ночное происшествие.
– До определенного времени. Потом эта труба внизу издала такой ужасный вой и грохот, что разбудила меня. После этого я долго не могла уснуть. Ты слышала ночью этот ужасный звук?
Она покачала головой:
– Меня тоже вначале это тревожило. Но вы привыкнете. Пройдет немного времени, и вы не будете замечать его.
– Но такой шум может разбудить мертвого. Как будто взрыв атомной бомбы! Мою комнату залило водой. Ты не заметила, что шторы намокли? И лужи воды на полу. Вот почему я закрыла ночью окна. Ведь ты тоже слышала?
– Нет, – она смотрела на меня с любопытством, подозревая, что мне приснился кошмар, – шторы действительно мокрые. Я потом их постираю. От соли на них часто выступают пятна. Но в основном вода попадает в комнату в виде брызг, таких мелких, что толстый ковер и плотные шторы впитывают влагу мгновенно. – Она смущенно порозовев, призналась: – Я сплю как убитая. Как только попадаю в постель, сразу засыпаю до утра. Тем более, что вчера мы встречались с Кеном. Ходили в Тригони, в кино. Может быть, это случилось, когда меня не было в доме?
Я с улыбкой вспомнила приятное молодое лицо Кена Брайена.
– Нет. Если только ты не пришла домой под утро. Это случилось в половине третьего. И больше походило на взрыв, чем на выброс воды.
Она нахмурилась:
– Может, в трубе что-то застряло? Иногда бывает, хотя я ни разу не видела, чтобы вода при этом достигала окон. Только один раз это случилось.
Я невольно понизила голос:
– Я тоже так подумала, Молли. Как будто что-то застряло в отверстии, а потом было выброшено с силой. Ты говоришь, однажды такое было? Когда?
Она кивнула:
– Да, так уже было. И Кен знает. Это было ужасно. Мы проснулись оба, хотя миссис Рэтбоун утверждала, что ничего не слышала. Поздно ночью, два года назад. Я запомнила, потому что на следующий день была найдена мертвой бедная миссис Уорбартон. Мне потом казалось, что это было дурным предзнаменованием. Как будто ночной выброс был предвестником несчастья, которое произошло в "Вороньем Гнезде". Но конечно, это глупо. Миссис Рэтбоун рассказывала мне, что такое иногда случается, когда отверстие забивается водорослями после шторма. И Кену приходится в отлив идти и прочищать трубу. И всегда он достает много водорослей и всякого хлама. Кену поручено следить, чтобы труба была свободна от мусора. Однажды он обнаружил в ней кусок деревянной обшивки, но в основном водоросли. Наверно, он забыл прочистить последний раз. У него много другой работы. Миссис Рэтбоун не дает ему отдыхать. Вы не скажете ей? А то Кену попадет.
– Я ничего не скажу миссис Рэтбоун, – пообещала я, успокоенная. Ну конечно. Вот что это было. Трубу забили водоросли.
Молли улыбнулась:
– Вы слышали, как в старицу они использовали тайную комнату внизу? Они когда-то были морскими разбойниками. Запирали в подвале спасшихся после кораблекрушения людей, и бедняги там тонули в прилив, а вода потом выталкивала их тела в море. Когда трупы всплывали, они находили их и хоронили на острове Виселиц. Говорили всем, что люди утонули при кораблекрушении. И на телах действительно не было следов насилия. Во всяком случае, так говорят люди в Тригони. Миссис Рэтбоун утверждает, что они все врут. Она говорит, что только один из Уорбартонов был плохим человеком. Это Натан. Он был пиратом.
Я кивнула:
– Я слышала об этом. Мне рассказала Бэт Свенсон. Ты веришь в эти легенды, Молли?
Она пугливо оглянулась на дверь:
– Мой дед рассказывал такое, что волосы дыбом вставали, мисс Монтроуз. Он слышал от своего деда. Говорят, дурная кровь у всех Уорбартонов. Я еще могу терпеть раздражительность Марты, но Керр и Клайв... Эти хуже всех...
– Марта может и не иметь крови Уорбартонов. Она ведь только вышла замуж за одного из них.
– Ошибаетесь, – живо возразила мне Молли, – она вышла за своего кузена. Пейте скорей ваш кофе, мисс Монтроуз. Он быстро остывает здесь. Завтрак будет в восемь. И миссис Рэтбоун сказала, что сегодня вы будете завтракать с нами на кухне. Остальные редко спускаются к завтраку вообще. Мистера Дэвида ждут к одиннадцати.
– Спасибо, Молли. А когда приедет доктор Честер?
– Никто никогда не знает, в какое время появится доктор Честер. Но вы сразу услышите его автомобиль.
Кофе вернул меня к жизни, потом я приняла душ и переоделась в обычное платье. Времени у меня достаточно, чтобы надеть форму медсестры, если понадобится. Обычная одежда – роскошь для медсестры, и с ней нелегко расстаться.
Я зашла к Робин и помогла ей принять ванну. Потом снова уложила в постель. Доктор Честер оставил лист предписаний для приема лекарств, и, когда Молли принесла овсянку для девочки и фруктовый сок, я сама дала Робин утренние дозы таблеток, чтобы наладить поскорее наши отношения пациента – медсестры. И лучше приготовиться к встрече с доктором Честером. Я автоматически замерила пульс и температуру, скорее чтобы удовлетворить собственное любопытство, чем для доктора Честера – он на этот счет не оставил инструкций, хотя, на мой взгляд, это было упущением. У нее оказалась небольшая температура, видимо за счет хронического воспаления, если судить по паре отметок доктора Честера на листе. Пульс слабый и учащен. Мы с ней немного посмеялись, я старалась обратить в шутку процедуры, и ей, кажется, понравились мои хлопоты вокруг нее.
Потом я вышла от Робин и направилась по коридору к апартаментам Дэвида Уорбартона. Большинство дверей были заперты снаружи – очевидно, ими не пользовались. Дальше я обнаружила лестницу, ведущую прямо из коридора во двор, под мое окно. Дверь на лестницу была распахнута, и я слышала, как во дворе кто-то весело насвистывает. Я взглянула на часы. Еще полчаса до завтрака.
На узкой лестнице было темно, и я заморгала, ступив вдруг на залитый солнцем двор. Напротив красной кирпичной стены стояли две банки с белой краской, и Кен Брайен мыл нижние окна. Около него было ведро с мыльной горячей водой и лежали тряпки, он энергично ими работал.
Увидев меня, он широко ухмыльнулся, и свист оборвался на высокой ноте.
– Доброе утро, мисс Монтроуз! – произнес он приветливо.
