Болден слишком устал, чтобы спорить.
— Я банкир. Работаю в компании «Харрингтон Вайс». Родился в штате Айова. Вырос в Иллинойсе. Учился в Принстоне. Окончил Уортонскую бизнес-школу. Потом переехал в Нью-Йорк. У меня нет врагов, и у мисс Дэнс, по-моему, тоже. — Он придвинулся ближе к столу. — Послушайте, все это я уже рассказал детективу Макдоно. Я видел этих людей первый раз в жизни.
— Но они про вас знали все. Даже где вы обедаете.
И что я двадцать пять часов в неделю подрабатывал в университетской столовой.
Болден кивнул. Позже он все обдумает, но сейчас просто хотелось домой.
Франсискас снова просмотрел свои записи.
— И этот человек, Гилфойл, уверен, что вы знаете о какой-то короне и знаете кого-то по имени Бобби Стиллман?
Болден снова кивнул:
— А я не имею ни малейшего представления, что это такое и кто это такой.
— Вот это нам и предстоит выяснить, — сказал Франсискас. — Я бы хотел узнать вот что: где вы научились так драться? Выбили парню три зуба. И у меня, естественно, возникает вопрос: кто же в этом случае пострадавший? Кого мне следует пожалеть?
— Не знаю. Я просто защищался.
— Непохоже, что просто. Такому надо учиться специально. И иметь определенную практику. Вот и поведайте мне, где блестящий, хорошо образованный молодой человек вроде вас может научиться так отделать двух профессионалов.
Болден смотрел на пачку бумаг, которую детектив принес с собой. Он понимал, что и его отпечатки уже прогнали через базу данных, но по закону, когда бывшему малолетнему преступнику исполняется восемнадцать, его дело сдается в архив и доступ к любым материалам закрывается.
— А у вас там ничего про это не написано?
— Так вот что вас беспокоит? — Франсискас закрыл папку. — О вас здесь ничего нет. Все, что вы хотите рассказать мне… что, по-вашему, могло бы помочь… даю слово, все останется между нами. — Болден промолчал, а детектив продолжил: — Возьмем хотя бы татуировку на вашем плече. Я заметил ее, когда вы переодевались. Кто такие рейверы? Кстати, особенно мне понравилась вторая часть: «Своих не сдаем».
Болден еле удержался, чтобы не взглянуть на свое плечо. Рейверы — это как семья. Рейверы были друзьями, и они заботились друг о друге. Для него рейверы были всем в те времена, когда ему приходилось туго.
— Так, старые друзья, — ответил он.
— Друзья, которые просто хотели поупражняться, как пользоваться татуировочной машинкой? Откуда у вас эта татуировка? Тюрьма? Колония? Вы беспокоились, что это выплывет на поверхность? Не волнуйтесь, я ничего не собираюсь рассказывать вашему работодателю.
Болден отвел взгляд, чувствуя, как язык отказывается говорить: недоверие к полиции — вообще к властям — захлестывало его.
— Мистер Болден, это не преступление, если когда-то вы были членом какой-то банды, — произнес Франсискас, — но, возможно, это помогло бы мне в расследовании.
— Да какая банда! — объяснил Болден. — Так, несколько парней, с которыми я общался пятнадцать лет назад. К тому, что случилось сегодня ночью, это не имеет отношения.
— А как насчет тех бандитов, с которыми вы работаете сейчас?
— Вы о программе по перевоспитанию? Да, это один из видов деятельности нашего клуба. Я просто помогаю организовать некоторые мероприятия. Собираю на них деньги. На прошлой неделе мы проводили шахматный турнир. И один из мальчишек обыграл меня во втором круге. Нет, честно, у меня нет врагов.
— Значит, вы полагаете, что между вашей работой в клубе «Гарлемские парни» и ночным происшествием тоже нет никакой связи?
— Никакой.
Франсискас снял очки и положил их на стол.
— И больше вы ничего не хотите рассказать?
— Мне больше нечего добавить.
Франсискас устало усмехнулся. «Правда — хитрая штука», — читалось в его взгляде.
— Буду с вами откровенен, мистер Болден: я не вполне уверен, что вы так невинны, как хотите выглядеть. По-моему, вам есть о чем рассказать, но вы почему-то молчите. — Франсискас придвинул стул ближе, чтобы лучше видеть лицо Болдена, и положил руки на стол — два противника, готовые начать поединок по армрестлингу. — Хочу открыть вам один секрет. Эти ребята, что взяли вас прокатиться и заставили прогуляться по балке… я и раньше встречал таких. Сейчас их все больше и больше. Я называю это явление «теневой мобилизацией». Всякие специальные агентства. Время от времени эти парни появляются и в полиции. Начальство хлопает их по плечу, обещает сотрудничать и так далее и тому подобное. От этого становится не по себе. Я служу в полиции уже больше тридцати лет и кое-что понимаю в бюрократии. Так вот я спрашиваю себя: кто, ради всех святых, должен присматривать за этими ребятками? По личному опыту знаю: они либо шпионы, либо наемники — отпечатки из картотеки удалены, прошлое стерто. Если шпионы, то еще куда ни шло. Все мы участвуем в большой игре. В конце концов, если я, сидя в тридцать четвертом полицейском участке, могу их вычислить, то, уж наверное, кто-нибудь в Иране, Франции или Индии тоже не оплошает. Но вот мешок с дерьмом, который вы разворошили… Парни не значатся ни в ЦРУ, ни в Агентстве национальной безопасности, ни в Разведуправлении министерства обороны, ни в каких других подразделениях. Это я вам точно говорю. Я считаю, что бандиты, которые на вас напали, являются — или когда-то являлись — контрактниками из гражданских.
Контрактники из гражданских. О таких в последнее время только и говорят в новостях.
— Кто за ними стоит? «Келлогг Браун энд Рут»? «Халлибертон»? Те, кто берет подряды на инженерно-строительные работы? Нефтяная промышленность, строительство, фастфуд, химчистки и все такое.
— Я бы обратил внимание на более активные виды деятельности: частная охрана, телохранители, военные инструкторы. Вы знакомы с крупными игроками в этой сфере? «Тайдуотер», «Экзекьютив ресорсес», «Группа Милнера». Сейчас их уже около двадцати тысяч по всему Ближнему Востоку — обеспечивают безопасность нашей морской пехоты. Крепкие парни в темных очках и бронежилетах. Оружия навалом. — Франсискас покачал головой. — Гражданские заботятся о военных? И напрашивается вопрос: а с какой стороны, простите, у осла задница? — Он пожал плечами. — Но есть еще и другой вопрос: почему эти парни охотятся за вами?
Болден и сам не переставая задавал себе тот же вопрос с того момента, как его запихнули в «линкольн». И ему не особо понравился тон детектива. Франсискас ничем не отличался от остальных копов, с которыми его сводила судьба. Одна рука протянута, чтобы помочь тебе выбраться, а другая тем временем защелкивает наручники.
— Но вы же не собираетесь отпускать его?
— Не собираемся. Когда ему приведут в порядок зубы, отвезем его в штаб-квартиру нью-йоркской полиции, занесем в картотеку «Б», сделаем фотографию — пусть потом пошлет ее своей мамаше. Как я уже сказал, незаконное владение огнестрельным оружием в Нью-Йорке тянет на один год. Добавим еще и украденный сотовый, и он познакомится с Управлением исправительных учреждений гораздо ближе, чем ему хотелось бы. — Франсискас задержал взгляд на Болдене. — А вы не боитесь, что они снова выйдут на вас?
