Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
будто наугад ткнул пальцем в следующий месяц.
— Без прогулок до апреля. Только в школу и обратно.
— А кикбоксинг? — уточнила Малика, зная, что спорить и умолять бесполезно.
— На тренировки будешь ходить. Но после них чтобы как штык была дома. И нигде не задерживалась. Понятно?
— Понятно.
Малика молча поплелась в свою комнату.
Авторство прожжённых отверстий, естественно, не было для неё секретом. Их оставила та самая Танечка, которую она почему-то не выдала отцу.
До конца наказания оставалось почти две недели, Малика чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. Во дворе без её участия расцветала весна, и весёлая жизнь буквально касалась стекла, но не пересекала границы её комнаты, дразнила, заманивала и отступала, как прибрежная волна.
В предпоследний день заключения Малика сидела на подоконнике, открыв оконную створку, и наблюдала за гонками на велосипедах. Ещё секунду назад яблоко в её руке казалось сладким, а сейчас превратилось в безвкусный картон.
Дверь подъезда открылась, по ступенькам сбежал Кирилл. Он остановился прямо под распахнутым окном и нашёл взглядом Наташу. Малика видела только макушку и плечи, но даже по замершей позе могла представить влюблённо-мечтательное выражение на его лице. Из ее ровесников никто так откровенно не демонстрировал симпатию. Только он. Не стеснялся и не боялся выглядеть влюблённым.
Малика неожиданно рассердилась.
— Эй, зубоскал!
Кирилл поднял голову вверх, встретился взглядом с Маликой. Она бесстрашно сидела на краю подоконника, одна нога болталась на улице, шурша мыском по кирпичной стене.
Она откусила от сочного яблока и неожиданно предложила:
— Хочешь?
Кирилл растерялся, приняв предложение за галлюцинацию.
— Что?
— Глухой, что ли? Яблоко хочешь?
— Хочу, — простодушно признался он, не веря, что Малика, о благосклонности которой он давно мечтал, впервые проявила дружелюбие.
Искренняя улыбка осветила лицо Кирилла. Малика улыбнулась в ответ, но отказаться от задуманной пакости и не подумала.
— Лови.
Она прицелилась и кинула огрызок. Раздался сочный шлепок, снаряд угодил прямо в лоб Кириллу. Он изумленно застыл. Выглядел не просто ошарашенным, а обиженным до глубины души. Вытерев лоб, встряхнулся и снова поднял взгляд на окно.
— Я никогда не буду с тобой дружить.
— Тоже мне, напугал! В гробу я твою дружбу видала!
Малика громко рассмеялась. Слова Кирилла почему-то сильно её задели. Обычно именно она решала, с кем дружить, а с кем нет. Спрыгнув с подоконника, она захлопнула окно и шумно фыркнула: не нужна ей дружба чёртового каратиста.
4 глава. Кирюха
Первая зима студенческой жизни пришла внезапно. По календарю это случилось ещё два месяца назад, но зимой это промежуточное время года и не пахло, скорее затяжной поздней осенью. А вот начало февраля отметилось мелким, словно манная крупа, снегом. Вымученный природный подарок к общему празднику для Малики и Кирилла.
Коммунальные службы так испугались первого снега, что тут же закидали его песком и солью. Только на деревьях он сохранился в первозданном виде, хоть и несколько скудном.
Малика скользила по грязной каше в направлении кафе, где её ждал Кирилл. Его силуэт виднелся в широком окне, однако соседний стул был уже занят.
Со «Звездопада первокурсников» не прошло ещё и полгода, а Малика уже чувствовала себя опытной, умудрённой студенткой. Первую сессию сдала на отлично, и была на хорошем счету у преподавателей. Вспомнив экзамены, Малика печально вздохнула: Витольд Ефимович уехал в Липецк. Дальше флирта, порой довольно откровенного, они так и не продвинулись. Зря только она ночами готовилась к его экзамену, намереваясь использовать меткие ответы по предмету как стрелы купидона.
Малика светилась от радости, предвкушая огромный кусок торта, который она слопает, и даже не будет пилить себя за обжорство, проклиная каждую калорию.
В пятнадцать лет друзья решили объединить свои дни рождения в один. Малика родилась летом, Кирилл — весной, но праздновали четвертого февраля. Дату выбрал Кирилл, месяц — Малика. Уже четыре года они благосклонно принимали поздравления от родственников в истинные дни рождения, но по-настоящему праздновали их только в конце зимы.
Прямо у дверей кафе ноги Малики разъехались, и она неэстетично шлёпнулась в неглубокую лужу. Чертыхнувшись, отряхнулась и вошла в кафе уже совсем в подпорченном настроении.
Увидев подругу, Кирилл махнул рукой и снова вернулся к прерванной беседе с Зиной. Столик был рассчитан на двоих, и Малика застыла рядом с девушкой, намекая, что та занимает не своё место.
Зина нервно поправила выбившуюся из причёски прядь и, мельком взглянув на Малику, зацепилась взглядом за грязные джинсы — на её лице тут же засветилось злорадство.
— Тебе бы домой, переодеться, — предложила она, надеясь, что совет будет услышан и принят к исполнению.
Кирилл встал, освобождая свой стул.
— Садись, я попрошу у официанта влажные салфетки.
Малика проводила друга взглядом неосознанно, к его внешности она привыкла, но вот посетительницы кафе оценили хорошую фигуру, на которой даже простые джинсы и свитер смотрелись лучше, чем на манекене. Став студентом, Кирилл изменил причёску, сделав новомодный «топ-кнот»[1]. Выбритые виски подчеркнули необычный разрез глаз и высокие скулы.
Малика понимала, почему Зина терпит от её друга унизительное обращение, наверное, ей льстило звание девушки Камарицкого, к тому же он умел быть и ласковым, и внимательным.
Вернулся Кирилл не только с салфетками, но и с огромным куском шоколадного торта. Поставив тарелку на столик, прямолинейно заявил:
— Зин, тебе пора. Сегодня наш с Кирюхой день. Мы всегда празднуем свой день рождения вдвоём.
Зина выслушала, мучительно краснея.
— Ты что, меня прогоняешь?
Малика почувствовала напряжение: впервые Зина рискнула нарваться на отказ, обычно отступала без боя, боясь потерять Кирилла окончательно.
— Когда ты пришла, я тебе сразу сказал, что жду Кирюху, — нетерпеливо напомнил он, нависнув над столом.
Зина вскочила, едва не опрокинув стул.
— Если сейчас ты выберешь свою ненаглядную Кирюху, мне можешь не звонить, — решилась она на ультиматум.
Кирилл сощурился, думал недолго, к этому и так всё шло.
— Пока, Зин, — не колеблясь, сделал он выбор.
Девушка вылетела на улицу, красная от злости и стыда. Всё-таки она надеялась, что Кирилл предпочтёт её.
Малика проводила рассерженную фурию сочувствующим взглядом и тут же отругала приятеля:
— Ну ты и скотина.
Кирилл сел напротив и придвинул тарелку с десертом к Малике.
— Это же наш день. Никаких Зин, Стасиков, Дим.
— Наташ и Марин, — подсказала она. — Но ты всё равно скотина. К чему вообще было морочить ей голову?
Кирилл откинулся на
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
