руки. Неужели?..
– Что ж, если он и впрямь на это способен… – наконец сказала она. – Отнесите ему карту и бумагу с карандашами, Каратель Росс, – обратилась она к тому, кто привел меня.
Тот коротко поклонился и отошел к секретеру, из которого достал листы бумаги. Голова у меня закружилась от облегчения, и я попросила:
– Пожалуйста, позвольте и мне увидеть Кинна.
Карательница чуть наклонила голову, вперив в меня пронзительный взгляд, и после томительной паузы коротко бросила:
– Каратель Росс, сопроводите.
– Спасибо, – с чувством сказала я.
Мне показалось, что Карательница усмехнулась, но я постаралась не придавать этому значения. Главное, Кинн здесь, на корабле, а остальное неважно.
…Мы спускались в трюм.
Я до последнего надеялась, что ошибаюсь, однако Каратель, не останавливаясь, вел меня всё дальше вниз, пока мы не оказались в полутемном чреве корабля. В прохладном воздухе резко пахло смолой, солью и водорослями, качка здесь ощущалась сильнее и громче шумел гребной винт. Где-то встревоженно кудахтали куры. Но, пока мы двигались мимо ящиков с провизией и бочек с пресной водой, я отметила, что по крайней мере здесь сухо и не слышно грызунов.
Кинна держали в камере – наспех сколоченной небольшой клетушке, отгороженной спереди решеткой. Внутри светил один-единственный крохотный люминарий, выхватывающий из полумрака узкую лежанку, откидной столик, а в углу – тумбу с кувшином и тазом для умывания.
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Это какое-то изощренное издевательство. Нас, пленных дремер, разместили в более чем хороших условиях – так неужели на всём «Дартеллии» не нашлось свободной каюты для Кинна?..
– Вира!
Поднявшись с лежанки, Кинн тут же подошел к решетке, и даже в тусклом свете я увидела, что с нашей прошлой встречи он еще больше осунулся. К горлу подступил комок. Это всё из-за меня. Кинн оказался здесь из-за моего желания, чтобы он плыл с нами.
Каратель молча отдал мне свернутую бумагу и карандаши, а сам отступил на несколько шагов назад, но недостаточно далеко – давая ясно понять: никаких секретов.
– Что это? – прервал неловкое молчание Кинн, указывая на бумаги.
Я постаралась собраться с мыслями.
– Это карта Энтаны. Нам нужно несколько копий, чтобы не заблудиться в городе, если разделимся. Ты сможешь?..
– Конечно. Мне бы только светильник поярче, – сказал он, посмотрев на Карателя. Я обернулась, тот коротко кивнул. Кинн спросил: – Сколько копий вам надо?
– Было бы хорошо, если бы карта была у каждого, но… как получится. Ты знаешь, зачем мы плывем в Энтану?
Он покачал головой. Прижав вещи к груди, я в двух словах рассказала ему о нашей миссии. Помрачнев, он бросил взгляд на Карателя и тихо спросил:
– Зачем Имроку Дейну камень-сердце?
– Не знаю. Он столько всего недоговаривает…
В этот момент корабль так качнуло, что, не устояв, я едва не ударилась лицом о металлические прутья, но Кинн удержал меня за плечо – на фоне окружающей прохлады его прикосновение обжигало.
– Спасибо, – сказала я, глядя ему в глаза.
Он не улыбнулся, просто смотрел на меня, и я забыла о том, что нас разделяет решетка, о том, что мы не одни. В ушах зазвучал его голос: «Я люблю тебя».
Я потянулась к Кинну, но в последний миг обнаружила, что до сих пор прижимаю к себе карту с карандашами.
– Давай уберу, – сказал он и, отпустив мое плечо, взял вещи, чтобы положить их на откидной столик.
Едва Кинн от меня отошел, мне стало зябко, и я поежилась – как же он тут спит? Одеяло у него, судя по виду, совсем тонкое. Я вновь почувствовала угрызения совести: из-за меня ему приходится терпеть такие условия. Поэтому, когда Кинн вернулся, я прошептала:
– Прости.
Он нахмурился.
– За что?
– Это я попросила Имрока Дейна, чтобы ты плыл с нами. Только я не знала, что они отправят тебя сюда… Мы… Нас разместили наверху, – добавила я совсем тихо, избегая его взгляда.
Кинн вдруг усмехнулся.
– И ты думаешь, мне было бы лучше сидеть в той комнатушке – целый месяц, в полном одиночестве? Не имея ни малейшего понятия, что с вами? Не имея возможности увидеть тебя и… – На мгновение он замер, а потом, протянув руку между прутьев, несмело дотронулся до моей щеки. – Я… скучал.
Положив свою руку поверх, я посмотрела в его серые, такие знакомые глаза.
– Я тоже.
Это так странно… Кинн уже не раз касался меня за прошедшие месяцы: при переходе через Врата Изгнания, при побеге от Волков, в Квартале Теней, – но именно сейчас его прикосновение казалось особенным. Настоящим. Может, всё дело в том, что мы наконец-то скинули свои маски?..
Не задумываясь о том, что у нас есть свидетель, я вытянула другую руку и под пристальным взглядом Кинна принялась изучать пальцами его лицо: брови, скулы, линию подбородка… Моя ладонь соскользнула на шею и остановилась на татуировке отступника. Под подушечками пальцев я ощутила жаркое биение пульса.
– Ты же знаешь, что связалась с опасным типом? – хрипло спросил Кинн. Хотя он смотрел серьезно, в уголках его губ притаилась усмешка.
– М-м… – протянула я и провела пальцем по черному перу. – Судя по тому, что матросы едва не прыгают за борт, желая держаться от меня подальше, еще вопрос, кто из нас опаснее.
Серые глаза на миг помрачнели, но, перехватив мою руку и слегка ее сжав, Кинн с легкой полуулыбкой сказал:
– Похоже, мы друг другу подходим.
– Похоже.
Помолчав, я тихо призналась:
– Я так испугалась, когда узнала, что тебя отправили на корабль – избавляться от Теней.
Кинн отнял ладонь от моей щеки и мягко взял мои руки в свои.
– Кому-то нужно было это сделать, – сказал он.
– Как тебе это удалось?
– Сначала они хотели, чтобы я просто провел ночь на корабле. Но, похоже, капитану показалось этого недостаточно – он вручил мне целую шкатулку с мелкими люминариями и потребовал, чтобы я разложил их по всему кораблю, особенно во всяких закоулках.
– Зачем? – не поняла я.
– Чтобы у них было доказательство того, что я не отсиживался в капитанской каюте, а обошел весь корабль и Тени меня не тронули.
– С тобой же был камень-сердце, естественно, они бы тебя не тронули…
Кинн сухо усмехнулся.
– Они заперли камень-сердце в сейфе, в капитанской каюте.
Несколько секунд я смотрела на него, не веря своим ушам.
– Они – что?
Кинн успокаивающе погладил мои руки, и лишь тогда я поняла, что сжала их в кулаки.
– Это уже в прошлом.
– Но… – в груди у меня похолодело от запоздалого испуга.
– Я совру, если скажу, что мне не было страшно, но почему-то я был уверен, что всё
