нам оказаться на Суши, как я сразу же выселю из своей головы колдуна, который туда вот-вот вновь вернётся.
Всё! Первый плот исчез в пелене. Сёпа снова свободен. Два десятка секунд – и мы тоже пройдём сквозь барьер. Напряжение – аж мурашки по коже полезли. Чуть больше седмицы на Тверди – и вот уже следующий пояс. Так быстро по Пути, наверное, еще никто никогда не ходил. Вот бы и с Сушью так.
Ло уже, по идее, во мне, но, естественно, призывать его я не буду. Колдуна ждёт китой. Для меня этот Гило – никто. Чувство жалости загнано в дальний угол души пониманием важности нашего дела. Это даже не убийство. Как мы теперь знаем, получившие своё тело обратно даже не помнят своего заточения. Если повезёт, китой, ничего для этого толком не сделав, дойдёт до Вершины.
Впрочем, всё это меня сейчас мало волнует. Мы вплываем в туман. Нос плота исчезает во мгле. Сейчас клубы этого плоского облака доберутся и до меня.
Пелена серой мути поглощает весь мир. Я чувствую лёгкое натяжение незримой ткани барьера.
Вспышка света! Рывок! Мир вернулся.
Но это другой мир! Где ущелье⁈ Где река⁈ Где наш плот⁈
И, где все…
Я один. Вокруг пусто. Ни китоев, ни наших. Вскочив на ноги, бестолково кручусь на месте, не веря глазам. Жёлто-серая каменистая земля разбегается в стороны невысокими холмиками. Склоны одних покрывает колючий безлистный кустарник, на вершинах других вздыбливаются нагромождения невысоких коричневых скал. А вот деревьев, как и любой иной зелени рядом не видно. Только в низинах местами встречаются островки чахлой травы. Жарко, сухо. И страшно.
Вот засада! Теперь понимаю, отчего этот подлый барьер не прозрачный. В один миг нас закинуло неизвестно куда. Хорошо, хоть не в Бездну. Здесь небо не красное. Нужно срочно найти остальных! Выбираю холмик повыше – и скорее наверх. Залетаю по склону – тут всего два десятка шагов – запрыгиваю на здоровенную каменюку, чтобы тут же с неё перебраться на следующую, а затем ещё дальше.
Тут словно какой-то малыш-великан играл в кубики и забыл за собою убраться. Огромные валуны насыпаны друг на друга неровной ступенчатой горкой. Видать, прежде здесь шёл скальный кряж, да время оставило от него только груду камней.
Я на самой вершине. Ох, ёженьки… Вот ведь зашвырнуло, так зашвырнуло. Горной стены, за которой осталась Твердь, даже краем не видно. Во все стороны, насколько хватает глаз простираются одинаковые каменистые холмы с торчащими тут и там останками древних скал.
И никого. Ни людей, ни зверей, ни птиц, кроме пары кружащих вдали чёрных точек. По крайней мере в ближайших низинах и на склонах соседних невысоких холмов никакой крупной живности я не заметил. А вот мелочь в округе есть точно. Когда поднимался сюда, в щель между камнями шустро юркнула серая ящерица. В нескольких десятках шагов от меня, у колючих кустов, чирикает пара пернатых малявок. Приглядевшись, замечаю ползущую к травянистому пятачку небольшую змею.
– Эй! Народ! Есть тут кто?
Тишина. Хотя… За соседним холмом зашуршало. Вроде кто-то бежит в мою сторону. Только это не человек. Звук другой. Ну, ты, Китя, дурак! Сам накликал. Кого? Вот сейчас и узнаем.
Ладно. Прятаться поздно и глупо. Опускаю на камень копьё и скидываю лук со спины. У меня неплохая позиция. Разделяющая холмы неширокая низина лежит передо мной, как на ладони. Судя по звукам, зверь не настолько велик, чтобы стрелы были ему нипочём. Пока до меня добежит, всадить в него пару-тройку я точно сумею. Да и не всякому хищнику по силам взобраться на эту скалу. Разве что он из кошачьей родни.
Нет, из волчьей. Или даже из собачьей, скорее. От волка тут только морда, да и та больно вытянутая. Впрочем, и весь зверь какой-то растянутый что ли. Длинное, едва ли не саженное, тощее тело напрочь лишено меха. Серо-жёлтая кожа обтягивает торчащие кости, часть из которых всё же пробили её и топорщатся шипами-колючками вдоль изогнутого хребта. Лапы тоже худые и длинные, словно паучьи – их целых шесть штук.
Бегает же это страшилище чудной семенящей рысью, и скорость там жуть просто. Не успел отпустить тетиву, как зверь уже пересёк половину низины. Что я там сам себе обещал? Пару-тройку стрел всажу точно? Первую уже пустил мимо, а вторая по любому станет последней, какую успею отправить. Нет уж, Китя. Снова мазать нельзя. Этот выстрел уже сделает Ло. Призываю беса.
Э… Ло? А ты где? Йок! Стреляю сам. И, естественно, снова мажу. Эта тощая шустрая гадина замечательно прыгает. Даже до середины моего холмика не добралась, а уже летит. Клац когтями на камень – и мгновенно сгибает четыре задние лапы, чтобы снова взмыть в воздух. Этот прыжок приведёт её уже прямо ко мне.
Шутки кончились. Те секунды, которые у меня выделены на незримые клинки, тратить жалко. Сдёргиваю топорик с пояса и призываю невидимость. Лучше без этого дара сегодня остаться, чем проверять свою ловкость. Слишком уж проворный зверь мне попался. И, что хуже всего – незнакомый. Я не знаю, чего ожидать от этого паучьего волка.
Ёженьки… Так вот оно что? Теперь понятно, почему я не смог призвать колдуна. Вокруг глушь. Даров нет, и оттого невидимкой у меня стать не выходит. Про незримые клинки тоже можно забыть.
Лук на камень – и, подхватив освободившейся рукой копьё, спрыгиваю со скалы в сторону, противоположную той, откуда ко мне летит зверь. Тут всего десяток локтей – не расшибёшься. Слышу позади себя клацанье когтей приземлившегося на вершину валуна чудища, а сам уже несусь вниз по склону холма. Раз от этой заразы на скалах не спрячешься, остаётся лишь драться. А для боя мне нужен простор. Паучий волк быстр, но я тоже не снулая черепашка. Сейчас проверим, у кого ловкости больше.
На ходу сбрасываю рюкзак со спины и, достигнув относительно плоского дна низины, резко разворачиваюсь. В левой руке копьё, в правой топорик. Последний тут же отправляю в полёт. Выставив перед собой не по-волчьи когтистые передние лапы, зверь несётся ко мне, растянувшись в прыжке. Пасть длиной в мою руку оскалена. На концах каждой челюсти по паре клыков. Остальные, более мелкие, но не менее острые зубы напоминают щучьи. Если вцепится, уже точно не вырваться.
Есть! Хорошо, что в полёте поймал. Прыгнув, особо уже не вильнёшь. Топор бьёт в основание лапы. Звук глухой, словно дерево рубишь. Крови нет почти. Ох и шкура у твари…
Эти
