в августе 1821 года жившая в его душе, не замиренная и даже не сознанная в то время противоположность между Ленским и Онегиным отразилась в элегиях «Умолкну скоро я» и «Мой друг, забыты мной».
VIII
Гершензон связывает происхождение «Бахчисарайского фонтана» с увлечением Пушкина княгинею М. А. Голицыной. По его предположению, она была той женщиной, поэтический рассказ которой Пушкин суеверно перекладывал в стихи поэмы; откликом любви к ней явилась сама поэма. На этом предположении надо остановиться. Правда, оно выставлено в сущности без малейших фактических оснований и с явным пренебрежением к тем данным из переписки поэта, которые обычно ex officio приводятся комментаторами и биографами. Мы должны будем еще раз перебрать все эти данные и для того, чтобы отвергнуть предположения Гершензона, и для того, чтобы извлечь отсюда окончательные и бесспорные выводы.
В своей переписке Пушкин обычно сообщал своим друзьям о своих поэтических замыслах, о ходе своих работ, но как раз о «Бахчисарайском фонтане» мы имеем весьма недостаточные и немногочисленные упоминания. Вряд ли случайно это отсутствие сведений, и вряд ли оно может быть объяснено только ссылкой на то, что не вся переписка дошла до нас. Скорее всего надо объяснять эту скудость чрезмерной интимностью происхождения этой поэмы: душевные глубины были взволнованы сильным и ярким чувством, и это волнение, как бы застывшее в поэме, до сих пор сохраняет неувядаемою прелесть этого «любовного бреда». Такое название дал Пушкин поэме, когда закончил ее: создание поэмы означало и освобождение от раздражающей силы чувства.
У нас нет точных данных о том, когда Пушкин задумал поэму и когда начал ее писать. «Кавказский пленник» был закончен вчерне в начале 1821 года, а уже 23 марта этого года Пушкин, извещая Дельвига об окончании «Пленника», писал: «Еще скажу тебе, что у меня в голове бродят еще поэмы — но что теперь ничего не пишу — я перевариваю воспоминания и надеюсь набрать вскоре новые». А в письме к Гнедичу, помеченном 24 марта того же года, Пушкин «молит Феба и Казанскую Богоматерь, чтобы возвратиться ему в Петербург с молодостью, воспоминаниями и еще новой поэмой». Надо думать, Пушкин имеет в виду именно «Бахчисарайский фонтан». Не для подготовительных ли работ понадобились Пушкину и книги: «Таврида» Боброва, которую он 27 июня 1821 года просит прислать ему и которой, как известно, он и воспользовался в «Фонтане», и «Histoire de Crimee», о возвращении которой он просит в записке к В. Ф. Раевскому, датируемой 1821 годом или, во всяком случае, не позднее 6 февраля 1822 года? Черновые тетради сохранили незначительное количество первоначальных записей «Фонтана» и не дают возможности точно датировать начало творческой работы поэта. По-видимому, в тетради № 2365 на лист. 48 об., 49 об., и 50 находим первоначальный набросок к началу поэмы (ст. 1–13), как раз перед 48 об. идут стихотворения, внесенные в тетрадь в августе 1821 года, но, как известно, при пушкинском пользовании рукописями, подобное сближение не дает твердой опоры для хронологических выводов. Но совокупность всех приведенных нами предположительных указаний приводит нас к убеждению, что начало осуществления поэтического замысла «Бахчисарайского фонтана» надо относить к 1821 году. Но в какой мере подвигалось вперед исполнение замысла, мы не знаем. Те отрывки поэмы, что сохранились в тетради № 2366, скорее всего писаны в 1822 году. Преимущественно занимался Пушкин поэмой в 1822 году, а в следующем он закончил ее.
Первоначально он хотел назвать поэму «Гаремом». Об этом мы знаем из позднейшей его заметки. Можем еще привести свидетельство из хранящегося в Тургеневском архиве письма князя Вяземского А. И. Тургеневу от 30 апреля 1823 года: «На днях получил я письмо от Беса-Арабского Пушкина. Он скучает своим безнадежным положением, но, по словам приезжего, пишет новую поэму «Гарем» о Потоцкой, похищенной которым-то ханом, событие историческое; а что еще лучше, сказывают, что он остепенился и становится рассудителен».
Первое известие о «Бахчисарайском фонтане» находим в письме к брату от 25 августа 1823 года из Одессы. Назвав «Бахчисарайский фонтан», Пушкин в скобках поясняет: «новая моя поэма». Надо думать, Лев Сергеевич и сам впервые из этого письма узнал о поэме. Но слухи о поэме быстро распространились, дошли до Петербурга и отсюда вернулись к самому поэту. В распространении слухов оказался повинен Вас. Ив. Туманский, восторженный и доверчивый поэт. Пушкин и Туманский появились в Одессе приблизительно в одно время, летом 1823 года: Туманский — из Петербурга, вступив на службу к графу Воронцову, Пушкин — из Кишинева. В помянутом письме Пушкин писал брату: «Здесь Туманский. Он добрый малой, да иногда врет, например, он пишет в Пб. письмо, где говорит, между прочим, обо мне: Пушкин открыл мне немедленно свое сердце и porte-feuille, любовь и пр… Фраза, достойная В. Козлова; дело в том, что я прочел ему отрывки из «Бахчисарайского фонтана» (новой моей поэмы), сказав, что я не желал бы ее напечатать, потому что многие места относятся к одной женщине, в которую я был очень долго и очень глупо влюблен, и что роль Петрарки мне не по нутру. Туманский принял это за сердечную доверенность и посвящает меня в Шаликовы — помогите!» Письмо заканчивается припиской: «Так и быть, я Вяземскому пришлю «Фонтан», выпустив любовный бред, — а жаль!»
Можно думать, что в не дошедшем до нас письме князь Вяземский писал о «Фонтане» и просил рукописи. Не он ли сообщил Пушкину и о содержании слухов? А 14 октября того же года, очевидно, на запрос Вяземского, до нас недошедший, Пушкин писал ему: «Бахчисарайский фонтан», между нами, дрянь, но эпиграф его прелесть». В черновике этого письма можно еще прочесть «Бахч. Фон. дрянь [но эпиграф его преле.] не говори это однако никому я скоро пришлю тебе соч.» — 4 ноября Пушкин, посылая поэму, писал: «Вот тебе, милый и почтенный Асмодей, последняя моя поэма. Я выбросил то что Цензура выбросила б и без меня, и то что не хотел выставить перед публикою. Если эти бессвязные отрывки покажутся тебе достойными тиснения, то напечатай…» К 18 ноября поэма была в руках Вяземского, — именно 18-го он писал о ее получении А. И. Тургеневу. Прочитав поэму, он отправил Пушкину письмо, не дошедшее до нас, с изложением своего мнения и с требованием перемен. Сохранился зато ответ Пушкина.
На основании петербургских слухов и Дельвиг обратился к Пушкину с просьбой о присылке ему поэмы. 16 ноября Пушкин писал ему: «Ты просишь «Бахчисарайского фонтана» — он на днях отослан к Вяземскому. Это бессвязные отрывки, за которые ты меня пожуришь, а все-таки похвалишь». В Петербурге ждали «Фонтана» с большим нетерпением. Уже
