вопрос на редкость не этичен, — отвечает она.
— Простите, — говорит он. — Но… если вам не трудно… ответьте. Пожалуйста.
Она тяжело вздыхает и снова смотрит на него такими странными потемневшими глазами, что у него перехватывает дыхание.
— Давайте закончим на сегодня, — тихо произносит она.
— Ради бога, простите, я не хотел вас обидеть…
— Вы меня не обидели, — говорит она. Это внезапно звучит уверенно и спокойно. — Но мне нужно кое о чём поразмыслить. Я напишу вам сама, и мы договоримся о следующей встрече. Не тревожьтесь, я не собираюсь кидать ваш номер в чёрный список и скрываться.
— Спасибо, — отвечает он. Глаза их снова встречаются. — Тогда буду ждать, доктор.
Он выходит и закрывает за собой дверь.
Снова взявшаяся откуда ни возьмись горластая птица внезапно просыпается.
Кажется, она верещит ему вослед.
Лифт не работает — что-то в последнее время это частенько происходит.
Каролина любит ходить пешком, и подняться на седьмой этаж — не такая уж проблема для неё.
Но сегодня она ужасно устала.
Но выбора нет, и приходится подниматься по лестнице.
Поворачивая ключ в замке, она уже знает, что «солдат Джейн» терпеливо ждёт возле двери.
Так и оказывается.
— Пойдём гулять? — спрашивает она, потрепав по голове собаку. Судя по выражению глаз Джейн, вопрос явно риторический.
Она хочет было зайти и переодеться в спортивный костюм, но передумывает.
Она всё равно в джинсах, а долго гулять явно не получится: собирается дождь.
Надев на собаку ошейник и поводок, Каролина выходит вместе с ней из квартиры и закрывает дверь.
Возвращается она уже ближе к полуночи.
Дождь так и не пошёл, и пришлось разрешить Джейн побегать вдоволь.
Кажется, теперь она счастлива.
На выходные родители время от времени забирают собаку к себе на дачу под Выборгом. Собак они очень любят, но после того как скончался их последний любимец — доберман Шерлок — заводить новое животное пока что не торопятся. Зато с огромной радостью берут к себе Джейн погостить.
«Родители» — это отец и мачеха, Альбина Игоревна. Матери у Каролины нет: она погибла в автокатастрофе, когда той не было и года. Отец, Витольд Альбертович, воспитывал её сам до десяти лет, а потом в их жизни появилась Альбина, высокая худощавая женщина, работающая фельдшером на скорой помощи. Поначалу она показалась Каролине холодной и неулыбчивой, но постепенно раскрылась как умный, глубокий и на удивление ненавязчивый человек. Альбина, что называется, не лезла в душу, не требовала, чтобы её называли мамой, — просто заботилась, как умела. Постепенно они подружились.
Впрочем, мамой Каролина называть её так и не стала. Но, когда говорит (или думает) о них с отцом, отчего-то зовёт их «родители».
Почему так, она сама не понимает до конца.
Копаться в собственной голове Каролина не любит.
Ей достаточно копания в головах пациентов.
Однако сегодня покопаться ей придётся, и она это прекрасно понимает.
Она заваривает себе чай и включает ноутбук.
«Сталкерить пациентов не в твоих правилах», — говорит ей что-то внутри.
Это не просто пациент.
Его страница есть ВК, Каролина об этом знает.
Она её уже находила, но намеренно не стала просматривать.
Профили в социальных сетях скорее мешают, а не помогают в работе, это во-первых.
А во-вторых, Каролина считает это неэтичным.
Но, кажется, это особый случай.
Это не просто пациент.
Вновь найдя по поиску страницу Давида Вайсмана, она открывает её.
Фото на аватарке то же, что было в тот день, когда Каролина впервые обнаружила его профиль, но не стала открывать.
Оно чёрно-белое. На нём — Давид, сидящий на стуле верхом, в кожаной куртке, поверх которой наброшен полосатый шарф.
Подобный шарф используется иудеями для молитвы и называется «талит». Каролина думает, что надеть такой шарф просто так — это, должно быть, очень дерзко для еврея.
На его правой руке — браслет в виде толстой серебряной цепи с подвеской виде Звезды Давида.
Каролина внимательно смотрит на фото и отчего-то ни на йоту не сомневается в том, что на фото Давид выставил его специально.
Как врач она понимает, откуда идёт эта его нарочитая дерзость.
Как женщине ей кажется это трогательным.
Значок сообщения в мессенджере заставляет её отвлечься.
Карочка, привет! Есть минутка?
Это Галина, соседка родителей. Каролина догадывается, что ей нужно.
Привет, Галь) Да, конечно, что случилось?
Пока Галина набирает ответ, она быстро переходит в соседнее окно и продолжает мотать страницу Давида Вайсмана.
Он любит фотографировать. Явно. Он фотографирует природу и город. Разные его районы.
Фотографии кладбищ Петербурга собраны в отдельные альбомы. Есть там и еврейское кладбище, на котором похоронена его семья.
И на котором они увиделись впервые.
Его личных фото не так уж много. Есть несколько из тренажёрного зала. Он явно давно занимается спортом. У него накачанные мышцы. Есть несколько тату, и это удивляет Каролину.
Она ведь всегда видела его исключительно в закрытой одежде. Ей бы и в голову не пришло, что у него — педагога и еврея — могут быть татуировки.
Насколько ей известно, в иудаизме это не приветствуется.
На его левом плече набита Звезда Давида в оплетении каких-то узоров, и это кажется Каролине чем-то гораздо более дерзким, чем шарф.
Карочка, бабушка Матрёна совсем сдала. Меня не узнаёт, маму тоже через раз. Уже неделю достаёт свои какашки из горшка и размазывает по стенам. Вчера даже кушать их пыталась…
Каролина вздыхает. Она так и знала. Матрёне Поликарповне, бабушке Галины, под девяносто, и у неё тяжёлая деменция.
До участкового психиатра не достояться. Ты, если будешь в Выборге на неделе, не заглянешь? Очень неловко тебя тревожить…
Да, конечно, Галь.
Несколько мгновений она внимательно смотрит в экран, постукивая пальцем по компьютерной мыши, а затем набирает
