а тот факт, что на мне не было нижнего белья, усиливал это чувство. Он защелкнул наручники и посмотрел на мои бедра, а затем снова на мое лицо, облизывая губы. Он наклонил голову вперед и прошептал мне на ухо: — Тебе следует поесть. Я бы не хотел, чтобы ты потеряла свою пухлую задницу.
Он снова сел на свое место и крикнул: — Готово, — он выглядел расстроенным, и я думаю, что поняла почему, увидев новую выпуклость в его штанах.
— Ты извращенец, трахающийся с девушками, которых продают? — спросила я его. Это было похоже на то, как будто на него только что вылили ведро ледяной воды. Его лицо опустилось, а глаза, казалось, изменились с зеленых на самые темные из черных. Что ж, это убило его настроение, и я была этому рада. Я слегка улыбнулась ему и снова закрыла глаза, пока мы готовились к отбытию из нашего второго аэропорта. Я провалилась в сон и проснулась некоторое время спустя, когда мы были уже в небе. Я видела дневной свет через окно, и теперь я быстро начинала терять счет времени. Я осмотрела еще один поднос с едой передо мной и обдумала его. Я была голодна — о чем мой живот снова с радостью напомнил мне — и, возможно, я могла бы получить больше удовольствия, мучая этого монстра передо мной. Я взяла кусок салями и откусил большой кусок. Это было похоже на то, как будто рай только что открыл свои белые жемчужные врата. Я действительно хотела быть более деликатным в этом, и моя гордость хотела, чтобы я ела медленно, поэтому казалось, что это было для меня рутиной, но, черт возьми, я бросилась на еду быстрее, чем свинья слизывает остатки еды с блюда.
Но я перестала облизывать тарелку, так что, думаю, это победа. Охранник подошел к проходу и схватил мою тарелку, а затем продолжил идти, не говоря ни слова и не встречаясь глазами. Этот парень вызвал у меня сильные мурашки. Не в том же масштабе, что и Джеральд, но я знала, что не буду в безопасности с ним одним. — Мы скоро начнем снижаться, — сказал мне Дмитрий.
Я невольно вытянула руки — или наполовину вытянула, так как одна рука была закована в наручники, и оглядела небольшой самолет. Николай сидел на том же месте, что-то делал на ноутбуке, не обращая на нас никакого внимания, а остальные места в поле моего зрения все еще были пусты. Это заставило меня задуматься.
— Где девушка с аукциона? — медленно спросила я Дмитрия. Он наморщил лоб и, казалось, вел молчаливую борьбу с самим собой, должен ли он мне отвечать или нет. Он искоса взглянул на Николая и увидел, что тот полностью поглощен работой, и снова сосредоточился на мне.
— Ты действительно хочешь знать? — тихо спросил он меня. Я немного подумала об этом. Я была очень нерешительна.
— Да, наверное, хочу.
— Она в нижнем салоне с багажом.
— В салоне? Салон с сиденьями? Этот самолет кажется недостаточно большим… — затем я внимательнее посмотрела на лицо Дмитрия на этот раз и увидела, что на его лице была осторожность.
— Не салон с сиденьями, нет, — я сглотнула и почувствовала, что меня вот-вот вырвет.
— Так она в яме? Это ужасно. Как будто она недостаточно натерпелась, — рявкнула я на него.
Не могу поверить, что я расслабилась с ним. Эти ребята были профессионалами, и я была глупая, что забыла об этом.
— Это просто бизнес. Моя самая нелюбимая часть бизнеса, да, но все равно бизнес, — он сказал мне, теребя подлокотник. Он выглядел почти неуютно. Хорошо.
— Если тебе не нравится это делать — зачем тогда это делаешь? — сказала я Дмитрию. Он слегка наклонился вперед на своем сиденье и на этот раз крепко сжал подлокотник. Его костяшки пальцев побелели под его темными татуировками.
— Потому что это меньшее зло. Я отвечаю за заботу о своей семье. И под семьей я подразумеваю всех моих людей. Они моя семья. Я управляю миллиардными предприятиями, чтобы я мог поддерживать работу Москвы и следить за тем, чтобы о каждом человеке под моим руководством хорошо заботились. Ты думаешь, что президенты и мэры — это те, кто управляет городами по всему миру и заботится о своих людях? Нет, это мы, злые монстры. Так что, если мне придется подставить другую щеку и купить несколько случайных девушек в год, чтобы поддерживать бизнес и отношения между нами, чтобы деньги продолжали течь, обеспечивая моих людей и их детей едой и одеждой, то это то, что я сделаю, — огрызнулся он мне в ответ и откинулся на спинку сиденья. Это дало мне много пищи для размышлений. Мы ничего не сказали друг другу до конца поездки, и я смотрела куда угодно, только не перед собой. Дмитрий был занят своим блокнотом и вообще не смотрел в мою сторону после нашего обмена. Самолет начал замедляться, двигатели протестующе заревели, и мы снова нырнули к земле. Мы приземлились десять минут спустя, сильно тряхнув, и я уставилась в окно, впитывая все, что могла. В небе виднелись проблески дневного света, так что, полагаю, сейчас ранний вечер. Снег покрыл асфальт и плыл по небу, оставляя мягкую россыпь на крыле самолета. Я сморщила нос и почувствовала, как желчь поднимается в моем желудке. Я была так далеко от дома. Я хочу вернуть солнце и пляжи, а не холодный снег. Я презирала холод.
ГЛАВА 11
Алиссия:
Мы снова сели в черный внедорожник. Те же места. Те же люди. Я больше не видела девушку с аукциона и не спрашивала о ней. Я знала, что мы приземлились в Москве, потому что в русском языке это одно слово, которое постоянно повторялось. Я все еще была в своем крошечном кружевном платье. Без нижнего белья. Без обуви, и я почти уверена, что мои ноги были обморожены во время прогулки от самолета до ожидающей машины. Я изо всех сил старалась оставаться неподвижной, но я не могла остановить холод, просачивающийся до моих костей и заставляющий меня неудержимо дрожать. Мои зубы начали стучать, а челюсть пульсировала от боли. — Иисус, — прорычал Дмитрий, когда заметил, что я превратилась в
