маникюр. Но ничего не могу с собой поделать и краем глаза продолжаю наблюдать за ее передвижениями. Она говорит людям всего по паре слов, никаких долгих предсказаний и зловещего хохота. Кто-то сует ей деньги, кто-то громко ругается, но все… абсолютно все смотрят ей вслед.
Через пару минут она оказывается рядом со мной и несмотря на то, что я снова увлеченно рассматриваю свои ногти, уходить не спешит. Впивается в меня цепким взглядом и словно рентген аппарат сканирует с головы до ног. Заметив, что ее взгляд слишком долго задерживается на моем животе, я не выдерживаю и рвано выдыхаю:
— Что там? Да скажите вы уже!
Тянусь в карман, чтобы дать ей такую нужную мне самой наличку, но гадалка бьет меня по руке и громко цокнув языком заявляет:
— Оставь свои деньги себе. Пригодятся.
— Но… — начинаю возражать. — Вы мне скажете, что увидели?
— Ничего я тебе не скажу, — отмахивается она и разворачивается.
— Пожалуйста, — жалобно пищу.
Сама не понимаю, что со мной происходит. Еще минуту назад я молилась, чтобы она ко мне не подошла, а сейчас почему-то готова за ней бежать лишь бы узнать что такого она увидела. Но цыганка, как и Вселенная до этого, никак не реагирует на мои просьбы, в который раз давая мне понять, что я осталась один на один со своими проблемами.
Что ж, наверное, так даже лучше. Я уже пробовала доверять свою жизнь и абсолютно все решения другому человеку. Ни к чему хорошему это не привело.
Девушка с ярким желтым чемоданом ободряюще улыбается и на мгновение мне становится стыдно, что она стала свидетелем моей истерики. Но затем я беру себя в руки и понимаю, что это мой шанс.
— Простите, вы не могли бы не помочь?
Девушка заметно напрягается и прикусывает губу. Наверняка подумала, что я буду просить у нее денег, поэтому не дожидаясь кивка, спешу ее разубедить и продолжаю:
— Вы бы не могли вызвать мне такси? Забыла телефон дома…
Смущенно улыбаюсь и для пущей убедительности хлопаю себя по карманам.
— Эм, конечно, — воодушевленно соглашается. — Вам куда ехать?
— В область. И укажите, пожалуйста, что оплата будет наличкой. Карты тоже остались дома. Вот ведь дурная привычка хранить все в одном месте, да? Ну кто придумал чехол для телефона с отделениями для карт?
— Точно, — смеется девушка. — Я сама так несколько раз попадала.
— Спасибо, приятно знать, что я не одна такая клуша, — вздыхаю.
— Не за что. Машина будет через семь минут. Белый солярис.
Я снова благодарю ее и ковыляю к парковке. Проходя мимо автобусов, стараюсь не дышать. Очень не вовремя эта форма токсикоза. Общественный транспорт так или иначе станет частью моей новой жизни и избавляться от содержимого желудка каждый раз, когда нужно проехать пару остановок, было бы некстати.
Сев в такси, я машу девушке, которая провожает меня взглядом и молюсь, чтобы она успела уехать на своем автобусе до того как… «До того как что?» — усмехаюсь сама себе. Марк еще даже не понял, что я уехала. Думаю, в той компании, где он привык проводить свободное время, ему не дадут скучать, а значит мне можно не волноваться…
Однако уже в следующую секунду мое сердце срывается в пропасть, пропуская несколько жизненно-важных ударов. Навстречу нам несется несколько патрульных машин с включенными сиренами и все они сворачивают на автовокзал.
Глава 15
Шум сирен заставляет сердце усерднее биться. Впиваюсь ногтями в ладони в надежде вернуть самообладание и не грохнуться от страха в обморок. Это всего лишь полиция, а я — не преступница. Знаю, а все равно неприятный холодок по спине. Закон, может, ты и не нарушила, Мира, но и не безгрешная точно.
— Ну, чего застыла? Я ж говорила, быстро упакуют, — Оля, заведующая магазином, выходит на крыльцо, чтобы вместе с охранником затолкать подвыпившего посетителя в серо-синий «бобик» с решетками на окне. Протискиваюсь вперед, стараясь не задеть живот о кассу и иду к окошку, вместе с прочими любуясь открывшейся картиной. Пьянчуга орет, полицейские посмеиваются, а Оля, изловчившись, отвешивает смачного пинка несостоявшемуся покупателю.
Удивительно повернулась моя жизнь. Всего полгода назад я и представить не могла, что окажусь здесь, в этом богом забытом городке, кассиром в круглосуточном магазинчике. И жить буду не в шикарной квартире с дизайнерским ремонтом, а в съемной двушке, где на нас с соседкой приходится по восемь квадратных метров на каждую.
Я скучала по своей сытой и благополучной жизни. По прошлой себе, где главной заботой было успеть подгадать со временем и приготовить ужин, чтобы готово было точно к приезду мужа.
Да и по Марку скучала безумно. Первое время особенно тяжко было. Одна, в чужом городе, я не знала, как мне быть. На работу без документов в нормальное место не брали, таскать тяжести или мыть полы внаклонку я себе позволить не могла — живот, стоило покинуть дом, начал расти как на дрожжах, компенсируя первый триместр и последствия токсикоза.
Сначала я жила в хостеле, старом переделанном из барака здании с длинными рядами коек, пока не подобрала подходящую комнату в квартире. Хозяин, дядь Саша, грузный мужчина лет пятидесяти, оказался владельцем магазинчика в этом же доме — так, по стечению обстоятельств, я и нашла себе работу. Не знаю, чем я ему приглянулась, может, напоминала о дочери, про которую он изредка заводил разговор, но относился он ко мне по человечески, а я отвечала тем же.
Днем все силы уходят на работу, целый день на ногах, за кассой стоя. Здесь продается недорогой алкоголь, и вскоре я знаю в лицо всех местных «постояльцев» — так называет Ольга постоянных клиентов, а они меня. По первой, правда, не обходилось без скабрезных фразочек, но со временем, когда живот уже не скрывала бесформенная одежда, отношение стало другим. Более заботливым, что ли.
Удивительно, но даже в такой ситуации, в мире, противоположном моему, я нашла поддержку, которая помогает мне хоть как-то держаться.
Но это днем. А ночами я вою в подушку, захлебываясь рыданиями на продавленной старой тахте, которая скрипит от малейшего движения. Было стыдно перед своей новой соседкой, Виолеттой, но ничего поделать я не могу. Ком, стоящий в горле, не проходит. Мне больно терять прошлое, еще больше страшит будущее.
— Давай помогу, — с готовность предлагает подруга, когда я с двумя остановками поднимаюсь на наш пятый этаж. — Тебе уже нужно беречь себя, а ты все носишься, как девочка.
— У меня осталось всего
