снежинки. Осмотревшись, я никого не увидела.
Сердце несколько раз тревожно подпрыгнуло, когда я представила, что Снежич сбежал.
«У семи нянек дитя без глазу!», - пронеслось у меня в голове сказанное, как в сказке нараспев.
«А у одной в розыске!», - огрызнулась я, понимая, что мне нужен волшебный ремень!
- Потеряла? – послышался голос. Я обернулась, а на меня вытрусили снега столько, сколько я себе и представить не могла. Задыхаясь и сплевывая снег, я барахталась на спине, пополняя словарный запас «малыша» свежими и очень изысканными словами.
Потом я поняла, что меня куда-то тащат. Причем, за ногу.
Дверь скрипнула, а меня протащили по полу и оставили оттаивать прямо посреди комнаты.
- Натешились? Наигрались? – послышался голос Лешего. На заднем фоне Белла Болеславовна требовала, чтобы Семён Семенович немедленно открыл ей сначала дверь, а потом банку с кабачками.
- Да иди ты! – буркнул он жене.
Я чувствовала, что у меня мокрое все. Волосы, сарафан и даже трусы! Снежич исчез, а я поковыляла в сторону спальни. Так и есть! Оберег зацепился за подушку и лежал возле спинки. Я надела его и звонко чихнула.
Я стянула покрывало и стала раздеваться. Мокрые сапоги встали возле очага, на спинку кресла лег сарафан, а я понимала, что трусы у меня только одни, а батареи здесь отродясь не было.
Носки тоже нужно беречь, а то мало ли!
- Семен Семенович, - позвала я, чувствуя жар от очага. – Не могли бы вы временно развлечь нашу лялю, а то я тут… эм.. Короче, чтобы он сюда не входил!
- Конечно! Сейчас в шишки поиграем! Его любимая игра в детстве была! Куда не бежит шишку набьет! – усмехнулся Семен Семенович, а я успокоилась, осмотрелась и подцепила трусы на палку, на манер удочки, и поднесла к огню.
- Приличные люди шашлыки жарят, - выдохнула я, стараясь держать трусы подальше от пламени.
Глава тридцать вторая.
Тут еще главное не сжечь! Через минуту я поняла, что ничто так не портит настроение, как запах горелых трусов. Особенно если они единственные! Одеяло постоянно норовило съехать с плеч, а я старалась натянуть его одной рукой. И в этот момент я теряла бдительность.
Так и хочется сказать: «Ловись, мужик, большой и маленький!». Мне казалось, что если долго сидеть со своими трусами на удочке, что кто-то обязательно поймается!
От тепла тело вдруг стало сонным и ленивым. Трусы все время норовили съехать, а я отчаянно зевала, чтобы тут же отогнать подкрадывающийся сон. «За ним глаз да глаз нужен!», - убеждала я себя, зыркая на дверь.
Вот кому сказать - не поверят! Зато одним постыдным фактом в моей биографии стало больше.
Можно бесконечно смотреть на то, как горит и потрескивает камин, словно убаюкивая тебя теплом и уютом. Я любовалась поленцами, которые чернели, покрывались трещинами и подмигивали мне угольками, как вдруг увидела, что трусы горят!
Опомнившись и испугавшись, я резко подсекла, хотя ни разу не была на рыбалке. Сама я потеряла равновесие, размахивая трусами, как флагом, в надежде что пламя погаснет само собой, но пламя только разгоралось. Паникуя от того, что тут все деревянное, я побоялась бросить их на деревянный пол. Воды рядом не было, поэтому я неловко размахнулась горящими трусами, чтобы содрать с себя одеяло и… Они улетели в сторону.
Я обернулась, как вдруг увидела, что трусы догорают на плече у внезапно вошедшего Снежича.
- Упс, - прошептала я, пытаясь сгрести одеяло так, чтобы не дать лишнего повода Лешему рассказывать про то, как кто-то в детстве очень любил обниматься!
Глава тридцать третья
Я, конечно, умею флиртовать. И, бывало, флиртовала. Ну там прядь волос на пальчик намотать, глазками стрельнуть, тайно улыбнуться и плечиком подергать. Но горящими трусами бросалась впервые.
Он поднял их, а они почти прогорели, радуя меня тем, что они слабо напоминали белье.
- Я же просила не входить! – возмутилась я, пытаясь прикрыть прелести одеялом.
- Так я еще не входил, - резко произнес красавец – бог, пока я мысленно посылала Лешего к лешему!
- Семен Семенович! – крикнула я, понимая, что Леший куда-то запропастился.
- Ой, а давай в прятки сыграем? – спросила я, глядя на Снежича, который смотрел на меня с усмешкой. – Чур ты водишь!
Внезапно я заметила нечто странное. Снежич покачнулся и тяжко выдохнул.
- Что случилось? – дернулась я, вглядываясь в его бледное лицо. Никогда еще летящие трусы не имели такого эффекта! Может, потому что я раньше никогда ими не бросалась?
- Ничего! – прорычал Снежич, а его глаза полыхнули каким-то странным светом. Натурально полыхнули!
Я видела, как он тяжело дышит. Но больше всего меня пугало то, что вместе с дыханием вырываются хрипы, похожие на рычание зверя.
- Так, - произнесла я, вставая и тщательно собирая одеяло. Мои босые ноги прошлепали по деревянному полу в сторону бога, который так резко повернул на меня голову, что заставил вздрогнуть.
- Ты чего? – спросила я, глядя в его глаза. Внезапно глаза у него стали звериные, но ровно на долю секунды, чтобы снова обратиться в человеческие.
- Ты присядь, - попросила, протягивая руку к нему, а Снежич, снова резко поднял голову, схватив меня за запястье. Рука у него была горячая настолько, что я опешила.
Я осторожно потянулась рукой к его лбу. Но Снежич тряхнул волосами, едва заметно оскалившись.
Бросив мою руку, он вылетел из комнаты, а я попыталась посмотреть ему вслед. Так! Быстро одеваться и узнавать в чем дело!
- Семен Семенович! – позвала я главного консультанта по воспитанию детей, которые уже выросли настолько, что могут делать своих. – Семен Семенович!
Глава тридцать четвертая
Когда послышалось далекое: «Ась? Ась?» и хлопок двери, я выдохнула.
- Вы же обещали его отвлекать! – выдала я, глядя на дверь.
- Да тут это… - послышался голос Семен Семеновича.
- И с кем это ты постоянно трындишь? А? – донесся подозрительный голос Беллы Болеславовны. – У меня тут два варианта! Или ты впал в маразм или где-то тебя ждет оргазм!
- Ну что ты, белочка моя, - заблеял Семен Семенович. – Я вот тут газету читаю! Вот! Гражданка З. была вчера зверски убита. Судя по ранам удары наносились топором. Следствие выяснило, что орудием убийства послужил грязный носок подозреваемого! О, какие новости! Тут еще и объявления есть! О! Продам копейку! Цвет – лежалое говнецо! Блестит на солнце! Поменял рулевую, подвеску и жену, которая ушла из-за нее, проклятой!
- Ну ладно, - послышался подозрительный голос Беллы Болеславовны и шорох тапок.
- Что там? – спросил Семен Семенович, встряхнув газету.
- Так короче… - начала я. – Температура. Рычит… Прямо такой «рррр!».
- Батюшки светы!
