понятиям, т. е. не по-джентльменски. Я, конечно, сразу догадался, кто наводчик. Короче, режиссер тоже оказался в доле. И как только мы его приняли в наш союз, он сразу объявил: молчать не будет!
В итоге мне досталось от Арса, Саши, Васи, Гриши, Гоши. Но это еще не все.
Когда мы идеально расписали имеющуюся на руках сумму, пришел возмущенный муж. И разнес нас к растакой матери, заявив: или он самостоятельно делает этот подарок, как ранее планировал, но идею у него… умыкнули. И муж пригвоздил гневным взглядом родного деда. Или его взнос будет равен половине стоимости подарка.
И ловко так в голове без калькулятора отщелкал, кому и сколько вернуть. Либо, предложил он, организовать ФПЖС — Фонд Подарков Женщинам Стаи, сбросив туда оставшуюся сумму, и делать ежемесячные взносы.
Под гомерический хохот идею все поддержали.
— Вот поэтому, Машенька, твой Mercedes-Benz S ждет тебя во дворе, обвитый красным бантом!
— У меня даже слов нет, — растерялась Маша. И… неожиданно расплакалась.
— Ну что ты, воробушек, плачешь, — обнял ее правой рукой Иван и нежно поцеловал в ушко. Это же все от чистого сердца. А вот я, дурак, не даром же меня Иваном назвали, напрочь забыл об этом подарке.
— Ванечка, мой родной, спасибо тебе! И всем-всем большое спасибо за такой царский подарок. Он бесценен, потому что от чистого сердца и объединил всех нас! Спасибо!.. Я всем желаю мира в семьях, любви, единения и понимания.
По-доброму и ласково смотрели на Машу все остальные, включая женщин. Видел он и то, с какой любовью и нежностью обнимал и шепотом успокаивал Машу Иван. Он в высшей степени честно и открыто сказал во время беседы, что Маша — его жизнь, его свет и воздух. Но еще Андрей успел уловить взгляд Мики. Всего несколько секунд, но он понял, что этот талантливый, красивый парень безумно и безнадежно влюблен в Машу.
* * *
— Папа, мама! — влетели в гостиную Нил и Саша и, перебивая друг друга, радостно сообщили, что во дворе стоит красивая машина с веселым бантиком. И еще два дяденьки приехали с цветами и большущим тортом.
— Я спущусь, Маша, — сказал Нил. Это наши ребята.
— Нил, приглашай ребят за стол, — окликнул его Римас.
— Мы на минутку, — смущаясь, проговорил Денис, вручая Маше букет алых роз. И следом за ним шеф-повар Вик Северский водрузил на стол огромный и необыкновенно красивый торт. Затем подошел к Маше, поцеловал ее в щеку и что-то прошептал на ухо. И Маша недовольно покачала головой, взглянув на Нила Аркадьевича. А он пожал плечами и невинно улыбнулся. А потом объяснил сидевшему рядом Андрею, что это сотрудники Машенькиного кафе «Иван-да-Марья».
— Ух ты! — удивился Михайловский.
В этом кафе он как-то ужинал с приятелем. Впечатление осталось самое лучшее: чисто, уютно, вкусно, европейский уровень обслуживания, живая музыка и цены божеские. Правда, ни Маши, ни Нила Аркадьевича в тот вечер не было. А вот парня, вручавшего цветы Маше, он запомнил. Он вел себя очень корректно и гостеприимно. Молодец, Маша! Родить троих детей, открыть такое кафе и держать марку — это какую же выдержку надо иметь! — мысленно восхитился он. Да, повезло Ивану встретить такую женщину. Да и он, похоже, очень порядочный парень, любящий и жену, и детей.
Воспользовавшись небольшим перерывом, когда все вышли в холл немного размяться, Андрей попросил Машу показать, как она делает мужу массаж стоп. То, что он увидел, удивило его.
— Маша, вы практически профи! — воскликнул он. — Вы где-то учились этому?
— Семь лет назад я несколько месяцев проработала санитаркой в педиатрическом отделении городской больницы. Вот там главный врач Андрей Григорьевич Мих… Ой, это, наверное, был ваш отец?
— Да, он возглавлял больницу и жил этим, пока некто Князев и нынешний замминистра не обвинили его в сбыте наркосодержащих препаратов. Отец доказал свою непричастность, но в больницу больше не вернулся. Спустя год скончался от сердечного приступа. Моя жена бросила меня и вышла замуж за этого самого замминистра.
— Андрей, этого Князева случайно не Никитой звали? — разволновался Иван.
— Да, этот козел, простите, Маша, еще и в мэры пробивался. Слава Богу, нашлись люди, которые остановили.
— Так вот эти самые люди, которые сейчас сидят за столом, под руководством Римаса и благодаря Ванькиному хай-кику его и остановили, — раздался неожиданно голос Мики.
Могу даже показать гениальный удар Горского.
— Давай! — обрадовался Андрей.
И мужчины склонились над видеокамерой Мики. Маша тем временем спустилась к детям, а потом поднялась к гостям и очень удивилась. Мужчин в малой гостиной не было. Вера Арсеньевна о чем-то тихо разговаривала со своей дочерью Машей.
— Не удивляйся, детка, — сказала Вера. Мика всех перетащил в вашу гостиную. Они смотрят видео. Сейчас приду в себя и будем убирать со стола. Сидевшая рядом дочь скорчила жалостливую гримасу и подняла забинтованную руку.
— Отдыхайте, отдыхайте! — воскликнула Маша. Я сейчас уберу посуду, и мы подготовим чайный стол.
Она быстро собрала грязную посуду и вместе с Верочкой, женой Гриши, они ее перемыли. Вдвоем накрыли чайный стол. Маша заварила обычный чай и отдельно фруктовый. А Верочка смолола кофейные зерна, чтобы сварить кофе в турке.
Через несколько минут на аромат фруктового чая и кофе потянулись мужчины. Торт торжественно разрезали. И Маша впервые разрешила сыновьям по кусочку торта. Их округлившиеся глазки красноречивее слов дали понять: это очень-очень вкусно! Доченьке, сидевшей на руках у Ивана, Маша выдала крошечный кекс.
— Папа, это тоже тот? — кивнула малышка головой на свой кекс и на торт на столе.
— Да. У тебя маленький торт для маленьких и самых сладких девочек, — поцеловал он ее в пухлую щечку.
— Устала, пчелка моя? — прошептал жене на ухо Иван.
— Не волнуйся! На то, о чем ты подумал, сил у меня хватит, — ответила она поцелуем в небритую щеку мужа. А вот твою бородку надо привести в порядок. Позвони своему мастеру, пусть приедет на дом.
— Слушаю и повинуюсь, счастье мое, — тихо ответил Иван.
* * *
Нил пригласил Андрея Михайловского переночевать у него. Полкан не сказать, что с распростертыми объятиями принял гостя, но зато без оскала клыков. А вот заскочившие по-соседски Джоник и Гоша порезвились на славу: то носились вокруг Андрея, не давая пройти в дом, то рычали и подталкивали его мордами, приглашая поиграть с ними в мяч, то требовали вкусняшек, обнюхивая его портфель. И он вдруг вспомнил, что забыл про бутерброд с колбасой, который утром завернул в пергаментную бумагу и положил в портфель. Он едва успел снять пергамент, как бутерброд
