в том, что ей не показалось и она действительно видела как промелькнули крылья. «Наверное, у «капитана» и его команды были проблемы» — злорадно подумала Эля, она вспомнила библейскую историю о каком-то дядьке и его дочерях: когда они бежали из города, который должен быть уничтожен их родовой бог потребовал, чтобы они не оглядывались. «Наверное, на это действительно не стоило смотреть, — продолжала размышлять Эля, — Ведь бабуля не только мне не дала, но и сама смотреть не стала, а наоборот задвинула шторы. А вообще это действительно страшно». С этими мыслями Эля уснула.
Утром после плотного завтрака она помогла дедушке вывести скотину на пастбище: он шёл впереди и вёл корову за верёвку, а Эля шла следом и помахивала прутиком. Отойдя от дома не некоторое расстояние, он снял с рог коровы верёвку и пустил пастись. Дедушка повернул к дому, а Эля, сказав, что хочет прогуляться, пошла по дорожке к реке.
Доро̍гой она размышляла о предках: у них был домик — далеко не дворец, внутри не было позолоты, была удобная и красивая, старинная мебель, не было многогектарных угодий, а только небольшой сад и маленький огород. Из живности одна чёрная корова с белыми звёздочками над копытами, четыре овцы, куры, утки, цесарки, да они сами. Одеты удобно, правда старомодно, не вычурно, но и не в ветошь — и они счастливы! Они спокойно живут без излишеств и не гонятся за ними, не строят грандиозных планов и не хватаются за всё сразу, как это делал её отец. Правда её отец ничего из того, за что хватался до конца так и не довёл… Да дедушка с бабушкой всё же счастливы!
«У нас общество такое: не позволяет довольствоваться тем, что имеешь, — с горечью думала девушка, — если у тебя чего-то меньше чем у других, или есть, но дешевле чем у других — то и дело ловишь на себе взгляды свысока. Хочешь — не хочешь, будешь выбиваться из сил, чтобы быть как все, вместо того чтобы просто жить. Тратишь всю энергию лишь бы не подвергнуться остракизму. А дедушка и бабушка ни за чем не гонятся — и совершенно счастливы!»
Так размышляя, Эля дошла до реки. Гуляя по берегу и любуясь пышной растительностью и думая о том, что здесь — рай для пейзажиста, она поглядывала на воду и удивлялась: над водой, на некотором расстоянии от берега туман. Густой как молоко, непроглядный туман. А здесь солнце! Ясная погода. Как буд-то бы над водой стеклянная стена до стратосферы, не пускающая туман сюда… почему солнце не может его разогнать? — близко же.
Девушка неспешно шла по берегу. Она уже собиралась повернуть обратно: очень хотелось узнать, что за книги в шкафах в той комнате, где бабуля её устроила, но какой-то предмет, лежавший на берегу привлёк её внимание. Что-то манило к нему. Девушка пошла к нему, чтобы разглядеть что это … приблизившись, она вдруг поняла что это. Эля бросилась бегом, не веря своим глазам.
На берегу, на самой границе между мелким серым песком и лениво текущей водой лежало тело. Тело женщины. Совершено обнажённое, тощее — все кости проступали через бледную кожу. Со следами пыток.
— Боже милосердный?! — рыдая, спросила она, — Как такое возможно?!
Женщина выглядела не молодой, а может и рано состарившейся. Фигура щуплая, волосы совершенно белые, но Эля всё равно её узнала. Как-никак 10 лет проучились вместе, хоть и не за одной партой, а в другом ряду, однако видела она её каждый день.
Роняя слёзы и бормоча молитвы, она склонилась над телом. Слёзы застилали глаза, но тем не менее небольшой шлам в углу лба Эля увидела. Теперь все сомнения отпали — это точно она — Альбина.
Кто-то мягко схватил её сзади за плечи. Девушка оглянулась. Это оказался тот самый юноша, что помог сбежать ей с корабля и привёз сюда.
— Это Альбина! — плача, воскликнула Эля, — Получается, что она была жива! А этот говорил, что уже нет.
— Нет, — мягко сказал юноша, — Она уже не была жива. Не надо тебе на это смотреть, пойдём.
По направлению к ним уже бежали дедушка и бабушка, следом на берег с тропинки свернула ещё какая-то женщина, потом двое мужчин, потом ещё три девушки … сбегался народ.
Юноша повлёк девушку прочь, несмотря на её сопротивление, повторяя, что ей не следует смотреть. Он подтолкнул её навстречу к предкам и приказал:
— Уведите её.
Бабушка с дедушкой взяв Элю за руки, повели прочь, от лежащего навзничь тела. Теперь девушка не сопротивлялась, но заплакала ещё громче.
По возвращении домой, бабушка поручила мужу поставить на плиту чайник и заварить «траву». Так и сказала:
— Завари траву.
Эля поняла, что речь идёт не о той траве, которую корова Звёздочка в поле ест, а о лекарственной. Бабуля усадила её на диван и обняла. Ласково она уговаривала плачущую навзрыд девушку. По дому распространился приятный аромат — лекарственная трава заварена. Ещё через минуту Эле подали большую белую чашку с поднимающимся паром.
— Пей, — велела бабушка, — это поможет тебе успокоиться.
Чай из лекарственной травы действительно помог. Скоро рыдания девушки превратились во всхлипы. А чай оказался ещё и вкусный. После того как чашка была обставлена бабушка снова обняла внучку.
— Это ужасно, — тихо бормотала она, — Этот персонаж сказал мне, что уже убил её. Вот так и сказал. А теперь её старую вынесло, — Эля помолчала, а потом добавила, — но это точно она. Я её по приметному шраму в углу лба узнала. Бабу̍, а сколько времени на самом деле прошло?
Эля посмотрела на свою руку. Рука оказалась такой же, какой была раньше.
— И на том берегу, и здесь, и в том месте, где была ты, течение времени различается.
— На корабле? — переспросила Эля.
— Никакого корабля не было и нет. Это иллюзия.
— Там черти были, — призналась Эля и прикусила язык: сейчас бабушка подумает, что она сошла с ума.
— Эх, Эля, Эля. Материальный мир — не единственный, есть ещё и не материальный. И очень неплохо, что люди не всё видят. Её же Альбина звали, верно? — Эля кивнула, — И она тебя травила в школе?
Эля снова кивнула.
— Ты на неё обижаешься? — девушка, сидя в объятиях бабушки, пожала плечами, — Раньше я буквально ненавидела её. Но после пленения на корабле я понимаю, что она пережила, имею представление. Теперь как-то не могу ненавидеть. Любить — тоже.
— Тебе необходимо простить её. Помнишь, как сказано в учении: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы