– Вольно, – козырнул в ответ Хейстра. – Это хорошо, боец, что мы тебя встретили. Будет, кому рассказать, о последних событиях. Пойдем либо в хижину. А ты, Пит, пока покарауль снаружи.
– Есть! – отозвался немногословный Гриет.
Когда они поднимались по деревянным ступенькам приставной лесенки наверх, то показывавший дорогу Сукот вдруг пошатнулся и в изнеможении ухватился за косяк двери. На его побледневшем лице выступил крупный пот.
– Э-э-э, да ты, парень, голодный! – догадался лейтенант.
– Так точно, – смущенно признался островитянин. – Ничего не ел уже три дня.
– На-ка, взбодрись. – И Хейстра отцепил от пояса флягу с джином в матерчатом чехле, а Саша без всякого приказа вытащил из своего рюкзака пачку галет и банку консервированной австралийской баранины. – Больше тебе, с голодухи, пока нельзя.
– Да знаю я, – махнул рукой Сукот и уселся за стол.
Галеты и консервы исчезли с умопомрачительной быстротой. Насытившись и сделав добрый глоток из фляги лейтенанта, сунданезиец тщательно вытер руки и начал обстоятельно рассказывать:
– В самом начале войны, гарнизон острова Большая Натуна состоял всего из пяти человек. Двух голландцев – первого лейтенанта пехоты Петера Энгерса и сержанта Янсона и нас, троих солдат. Правда, потом, командир навербовал ещё отряд ополченцев из местного населения, но все они перед угрозой японского вторжения разбежались по своим деревням. Как таковой связи с командованием мы не имели, если не брать в расчёт маленький приёмник лейтенанта, в котором требовалось регулярно менять батареи. Ещё, раз в пару месяцев, на остров приходил небольшой пароходик с Борнео. Он привозил различные товары и забирал заготовленные местными туземцами запасы копры. Однако после объявления войны и эта тоненькая ниточка, связывавшая нас с «большой землей», оборвалась.
18 декабря 1941 года, у побережья Большой Натуны, японской авиацией был потоплен нейтральный советский пароход «Перекоп». Тридцать два члена его экипажа сумели спастись и добраться на шлюпках до острова. Мы, со своей стороны, как могли, старались облегчить их участь. Делились скудными запасами лекарств, провизии, учили выживать в джунглях. По распоряжению лейтенанта Энгерса, русских моряков поселили в пустующей школе поселка Ранай.
Потом прилетела наша летающая лодка «Дорнье» Do-24K X-29, с базы Понтианак в Борнео. Экипаж гидросамолета привез последние новости и, узнав, что здесь находятся граждане Советского Союза, пообещал вывезти их с острова по частям. И правда, следующим рейсом X-29 забрала с Натуны четверых русских. В основном из числа тех, кто наиболее пострадал при потоплении «Перекопа» и нуждался в серьезном госпитальном лечении. Однако больше гидросамолет так и не прилетел.
– Когда это было? – уточнил Хейстра.
– По-моему, двадцать четвертого января.
– Через пять дней Понтианак был захвачен японскими войсками.
– Понятно, – нервически дернул щекой Сукот. – Нас японцы до поры до времени не трогали. Бомбили, правда, несколько раз. Прибрежный поселок Пенаги и вовсе разнесли в щепки. Так продолжалось до двадцать второго июня, когда дошла очередь и до нашего маленького островка. После высадки японских солдат лейтенант Энгерс приказал нам отступить в джунгли. Здесь он планировал развернуть партизанскую войну. Но, увы. В ночь на двадцать первое августа лейтенант Энгерс и сержант Янсон были убиты выстрелами сквозь стену этой самой хижины. И вы, думаете, японцы это сделали?! Черта с два! Местные националисты, вот кто! Недаром эмир Раная с оккупантами шашни завёл! Они и за русскими ему поручили присматривать. Те, кстати говоря, оказались большими молодцами. Русская женщина-врач до последнего пыталась спасти смертельно раненных лейтенанта с сержантом. А когда это не удалось, то моряки во главе с капитаном достойно похоронили Энгерса и Янсона. Могила их находится по соседству.
– Мы видели, – кивнул Хейстра. – А что с русскими? Где они находятся сейчас?
– В Ранае, где же ещё? Они, конечно, пытались, пару раз самостоятельно выбраться с острова. То на корабельной шлюпке, то на туземном прау. Однако японцы все время ловили их и возвращали обратно. Сейчас хоть продовольствием регулярно стали снабжать.
– А можно ли с ними встретиться? – осторожно подал голос Саша.
– Наверное, – пожал плечами Сукот. – Встретиться-то можно, но я бы вам не советовал. Ни к чему это. Реально помочь им вы всё равно не сможете, поскольку вывезти без шума двадцать восемь человек с острова вряд ли удастся. Только напрасные надежды зароните. Да и, с другой стороны, как бы ваш визит не вышел самим русским боком. Напомню, они находятся под постоянным наблюдением людей эмира и, значит, могут серьезно пострадать от японских властей за любые, пусть и мимолетные связи с противником. Гораздо больше пользы вы принесете, если просто сообщите в советское представительство в Австралии об их участи и точном местонахождении. Тогда японцам, во избежание дипломатического скандала, поневоле придется позаботиться о возвращении моряков с «Перекопа» домой.
– Похоже, ты прав, – задумчиво протянул лейтенант. – Так мы и поступим. Что ж на этом разведывательную миссию «Падуб» можно считать законченной. Все стоявшие перед нами задачи мы выполнили.
На следующую ночь троица разведчиков, прихватив с собой Сукота, благополучно добралась до поджидавшей их подводной лодки. И, вернувшись в Австралию, засела за отчёты. Особенно усердно трудился, как нетрудно догадаться, наш Саша Ли. В этом деле у него имелся свой, кровный интерес. Да и рапорт писался неофициальный. Не для Мельбурна, а для Москвы!
Глава 10
А дальше события стали нарастать с быстротой катящегося с горы снежного кома. Сразу после получения сообщения о нахождении моряков с «Перекопа» на острове Большая Натуна из Союза, по линии НКИД, в Австралию пришел срочный запрос с просьбой предоставить все, даже самые мельчайшие, подробности. И вот тут, очевидно, зерно попало на заранее подготовленную почву. Так или иначе, но вскоре Сашу, совершенно неожиданно, вызвали в штаб-квартиру NEFIS в Мельбурне. Там его принял сам капитан Симон Хендрик Спор, по сути, находившийся ещё в самом начале своей фантастической карьеры, приведшей его за годы войны до полного генерала и предпоследнего командующего голландской колониальной армии. Но данное обстоятельство, похоже, никак не сказалось на этом офицере. Был он по-прежнему прост и доброжелателен.
– Присаживайтесь, Тан Ли. В ногах ведь, как известно, правды нет. А вызвал я вас вот по какому поводу. Участие в операции «Падуб» показало вашу полную пригодность к разведывательной работе. Более того. Ещё я поручил сержанту
