довольно резкими чертами лица, и строго, без улыбки, поздоровалась.
— Меня зовут Аза Магрезовна. Надеюсь, на пятом курсе ни у кого не возникнет проблем с дикцией. Я буду вести у вас курс Лекарственных и Ядовитых Растений. Одно время его не было в программе, хотя какая-то его часть давалась в разделе фармакологии. Тем не менее, курс ЛИЯРа очень важен, и я прошу уважаемых студентов относиться к нему добросовестно.
Собственно, выбора у «уважаемых студентов» не было. Аза Магрезовна лютовала не хуже преподавателей по анатомии на втором курсе, том самом, после которого количество студентов в потоке обычно сокращается почти вдвое.
Зоя тонула в обилии материалов и лекций, но хуже всего было то, что ее усилия как будто никто не замечал. Если в словах Владимира Ивановича — «Вы можете лучше» — был хотя бы намек на одобрение, то Аза, оглядев Зоины рисунки и конспекты, холодно замечала:
— Жилкование на этом листе показано слишком неточно, это ошибка. Вы невнимательны к деталям.
Девушка стискивала зубы, чтобы случайно не вырвалось яростное «да кому вообще нужно это жилкование, если мы пользуемся нормальными препаратами!», и шла переделывать.
Вообще Зоя начала замечать странную закономерность: все, на что она надеялась и что себе представляла, о чем мечтала — все это сбывается, но не у нее, а у других. Начиная еще с того злополучного распределения стажировки, и дальше, и потом, и то одно, то другое... Все должно было быть не так.
«Вспомнишь еще недобрую Мирьям!»
Зоя действительно ее вспоминала. И злилась все чаще.
Радовали только частые сообщения от Вальтера. Он все еще не мог приехать, но постоянно писал какие-то милые фразы, заботился, поддерживал, а иногда даже звонил. Слушать его мягкий голос было успокаивающе-приятно. Вальтер искренне интересовался Зоиным делами и проблемами, и она рассказывала, рассказывала... О том, что вот опять Аза осталась недовольна какой-то ерундой, причем цепляется именно к ней, к Зое, честное слово! Что Соловьев наотрез отказался обсуждать изменения в стажировках. Что иногда ей кажется, будто Академия — совсем не то, чем казалась еще в прошлом году. Что она чувствует себя совершенно одинокой и потерянной.
И только ему, Вальтеру, не все равно.
«Я вас понимаю. Это, конечно, совершенно нелепо... Держитесь, вы такая талантливая умница... Да, конечно, с вами поступили ужасно. Вы заслуживаете гораздо большего, я подумал об этом еще в нашу первую встречу, но вы были так увлечены... Зоя, я скоро приеду и обязательно помогу вам, а пока... скажите, вы не думали поговорить со специалистами? Это ведь как раз тот случай, когда может пригодиться совет профессионала... У меня тоже были в жизни тяжелые ситуации, и поверьте моему опыту...»
Зоя сперва фыркала. Затем вяло возражала. Наконец, после того, как жизнь в очередной раз показалась ей жестокой и несправедливой, обещала подумать.
***
— Зоя, у меня к вам просьба.
— Да, Владимир Иванович? — отозвалась девушка, уже не ожидая ничего хорошего.
— Вы помните, что у нашей клиники есть служба поддержки и мониторинга?
— Ээ... да. Напоминания о запланированных процедурах, сопровождение послеоперационных пациентов…
— И в некоторых случаях уточнение состояния пациента спустя какое-то время после обращения.
Зоя удивленно посмотрела на Соловьева. О чем это он?
— Скажите, пожалуйста, вы не отзванивались владельцу того скворца?
Ааа, вон оно что.
— Нет. Я все ему расписала и несколько раз проговорила, что если возникнут вопросы, он всегда может позвонить в клинику... Видимо, вопросов у него не возникло, по крайней мере, пока были мои смены.
— И потом тоже. Но я очень прошу вас, как моего ассистента, ему позвонить.
— Но зачем? Прошло ведь уже три месяца... К тому же вряд ли он высокого мнения о моем профессионализме, — с сарказмом добавила Зоя, вдруг вспомнив, как на нее смотрел владелец скворца. Примерно как на первоклассницу с поделкой из желудей. Хотя потом, конечно, изображал вежливую заинтересованность.
— Уточните, все ли в порядке, может быть, нужна какая-то консультация или... возникли какие-то вопросы, — Соловьев неопределенно взмахнул рукой. — Проявите заботу и внимание, как представитель клиники.
Это не я представитель, а вы, вот сами и звонили бы, раздраженно подумала Зоя. Опять на нее сваливают какую-то неприятную возню. Ладно бы еще человеку действительно нужна была помощь, а тут что? Рекламная кампания?
— Да, и кстати, спросите, не сдавал ли он анализы птицы на паразитов. Мне рассказывали еще про чуть ли не десяток скворцов, погибших примерно в то же время. Может быть, действительно какая-то инвазия...
Конечно, она позвонит. Хоть и не хочется. И после пар тащиться в здание клиники и копаться там в поисках его телефона тоже не хочется. Когда-то Зоя мечтала, как будет обзванивать пациентов после сложных приемов, давать рекомендации и неизменно слышать в ответ искренние, полные благодарности слова «спасибо вам, Зоя Юрьевна, вы так помогли!». Что-то подсказывало, что опять все будет совсем не так, как ей когда-то мечталось...
Администратор распечатала копию договора на платные ветеринарные услуги, составленного на имя Антона Викторовича Рузанова.
— Вот, держи. Только я служебный сейчас не смогу дать, у меня курьер из лаборатории на связи. Подождешь полчаса или со своего позвонишь?
Нет уж, ждать еще полчаса Зое явно не улыбалось. Вряд ли есть какой-то строгий запрет звонить пациентам с личного телефона по рабочим вопросам.
— Алло?
— Антон Викторович, добрый вечер, вас беспокоит ассистент Ветеринарной клиники Зоя Красноперская. Вы обращались к нам в мае...
Антон Викторович сперва как будто растерялся. Ветеринарная клиника? Ах да, конечно, скворец... Большое спасибо. Нет, все в порядке, да, ест хорошо, никаких вопросов нет, спасибо, что позвонили, до свидания...
Ну разумеется. Кто бы сомневался.
***
Антон положил телефон и еще некоторое время задумчиво его разглядывал.
Надо же, какие они там клиентоориентированные. Аж через три месяца звонят...
Три месяца. Три чертовых месяца у Антона было по горло дел с новосибирским проектом, которым теперь по праву можно гордиться. Там, конечно, еще далековато до окончания работы, но в целом картина уже сложилась.
А картина со скворцами совершенно не складывалась. Антон так и сяк обдумывал ее в редкие свободные часы, но расшифровать сигнал не представлялось возможным.
И вот теперь она звонит — та рыженькая девочка, случайной фразой открывшая ему глаза. «Скворцы — отличные пересмешники», — обронила она тогда. Может быть, все-таки следует с ней поговорить начистоту? Она, конечно, совсем молоденькая, и к тому же вряд ли хоть
