Рыжеволосая хирург, которой за пятьдесят, и молодая медсестра.
— Мария Андреевна, — шепчет хирург и косится на медсестру, — мы тут
подумали и решили дать вам контакт одного очень хорошего психолога.
— Психолога? — удивленно вскидываю брови. — Зачем он мне?
— Как же это зачем, миленькая вы наша, — наклонившись, шепчет хирург. —
Вам же муж изменил, Мария Андреевна. А это, знаете ли, не проходит
бесследно. Вот когда мне мой бывший муж изменил двадцать лет назад, то я
думала, что…
— Так, стоп! — выставляю перед ней ладонь и сжимаю губы. — Закрыли
тему!
Смотрю на остальных докторов и медсестер, находящихся в ординаторской и
понимаю, что они тоже были участниками этого консилиума, касающегося
моей личной жизни. Просто доложить о результатах консилиума вызвались
двое, самые смелые: хирург и медсестра.
Ну что это за коллектив такой? Им только дай повод посплетничать. У нас в
московской больнице ни за что на свете не стали бы лезть в чужие семейные
отношения и разводить сплетни.
На меня тут в открытую тычут пальцем. Мол, смотрите, это же тот хирург, которой муж изменил.
И без того тяжко, а они ковыряют и ковыряют незажившие раны. Лезут ко мне
с советами, ищут мне психологов. Сегодня утром, пока я поднималась в
лифте, медсестра с другого отделения смотрела на меня сочувствующим
взглядом, а когда лифт остановился на пятом этаже, она, перед тем как
выйти, посоветовала мне обратиться к ее мужу, который работает адвокатом
и специализируется на разводах.
Вся больница уже знает о том, что мой муж изменил мне, и что в его палате
сутками напролет сидит его молодая любовница!
Черт возьми, обычно люди сбегают от своих домашних проблем на работу, чтобы хоть немного забыться, а я жду не дождусь, когда смена закончится, чтобы поскорее уехать домой из этого ада, где с одной стороны на меня косо
смотрят коллеги, а с другой стороны — муж в своей палате милуется с
любовницей.
Гордо поднимаю голову и ледяным взглядом смотрю на коллег.
— А вы профессией не ошиблись случайно? — прищурившись я и доношу до
каждого следующие слова: — В больнице сращивают кости, а не перемывают
их. Здесь ЗА-ЖИВ-ЛЯ-ЮТ раны, а не ковыряются в них.
Рыжеволосая, стоя напротив меня, прикладывает руку к груди и с
сочувствием протягивает:
— Мария Андреевна, миленькая, так ведь может все еще обойдется. Муж
поймет, кого потерял, и вернется к вам.
— Сплюньте! — сердито смотрю на нее. — Мне такое добро и даром не
нужно. И да, хочу, чтобы все поняли, что я чувствую себя прекрасно, не
рыдаю, не бьюсь в истериках, и вообще мне по барабану на почти бывшего
мужа и его новую пассию. Всем все ясно? — выгнув бровь, оглядываю коллег.
— Отлично! Значит, вопрос можно считать закрытым.
Беру со стола историю болезни пациента, который недавно поступил в
отделение, выхожу из ординаторской, собираюсь пойти в его палату, но
вспоминаю, что должна была зайти к покаещёмужу, чтобы обсудить детали
развода.
Вхожу в палату и застаю его одного. Но его пассия, видимо, где-то рядом раз
на тумбочке стоит ее сумка.
— Анжелочка под кровать спряталась? — острю я.
— Ушла за кофе, — сидя на кровати, с милой улыбочкой отвечает муж.
Я замечаю, что на его цепочке нет крестика. Точнее он есть. Просто на спину
перевернут.
Внутри снова все переворачивается от понимая, что он ни дня не может
обойтись без любовных утех со своей блондинкой.
Какая же страсть там кипит, раз занимается с ней любовью прямо в
больнице, да еще и с загипсованной ногой.
Устроили из отделения бордель!
— Тебе тут виагру колют что ли? — киваю на цепочку.
Муж сразу понимает, о чем я.
Лениво переворачивает крестик и устремляет на меня наглый взгляд.
— Да у меня из без виагры все в полном порядке, — усмехается он. —
Анжела в отличие от тебя никогда не бывает уставшей после работы, и
голова у нее не болит из-за тяжелого рабочего дня.
Я зверею от ярости и залепляю ему мощную пощечину.
— Да как ты смеешь сравнивать меня с ней?! — шиплю ему в лицо. — Я
родила тебе дочь! Мы прожили в браке девять лет! Мы через столько всего
прошли, а теперь ты сравниваешь меня с какой-то уличной девкой, которая
пришла на все готовое? Конечно у нее не болит голова от тяжелой работы, потому что эта голова забита мыслями об украшениях, которые ты ей даришь
и о свиданиях, которые ты ей устраиваешь!
Перевожу дыхание и, пристально глядя в его бесстыжие глаза, добавляю:
— Если бы ты и мне устраивал такие сюрпризы, если бы возил по
ресторанам, то у меня тоже не болела бы голова после рабочего дня, проведенного в хирургии.
Мерзавец, держась за щеку, открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо
этого отвечает на телефонный звонок.
Он резко меняется в лице.
Смотрю на него и не понимаю, что происходит.
В его глазах пляшут языки пламени, губы сжимаются в тонкую линию.
— Это проверенная информация? — обжигая меня взглядом, говорит в
трубку. Затем набирает полную грудь воздуха и цедит сквозь зубы: — Тогда
жду тебя завтра. Будем готовить документы на развод.
Он убирает от уха телефон, швыряет его на покрывало, и, не отводя от меня
взгляда,
