руку и целует тыльную сторону ладони.
— Ты как? В порядке?
— Да, все хорошо…
— Опять ты плачешь, потеряшка… Душу мне рвешь своими слезами…
Выдыхаю медленно и вдыхаю, пытаясь успокоиться. Смотрю в глаза Свена. Они блестят в приглушенном освещении. Не могу оторвать от них взгляд. Свен касается шершавой ладонью моей щеки.
— Что сказала Мэри?
— Что все будет хорошо…
— И она права, по-другому и быть не может.
Киваю, мысленно соглашаюсь с его словами. Как же хочется его обнять, но не могу решиться сделать первый шаг. Свен словно считывает мои мысли, притягивает меня к себе и обнимает. Приникаю к его груди котенком, который ищет тепла и ласки. Сидим так какое-то время, молчим. И это молчание не вызывает дискомфорта, оно уютное, что ли…
— Хочешь спать? — спрашивает тихо Свен, проводя губами по моему виску.
— Да, клонит в сон, — подтверждаю я, отстраняясь.
— Останемся здесь? — ой, кажется, он не собирается меня оставлять, и это меня радует. Хочу побыть с ним подольше… Но его вопрос застает меня в расплох, и все, что я могу, это пожать плечами.
— Если хочешь, вернемся к тебе.
— Да, наверное. Там привычнее…
— Хорошо, я только вещи возьму.
Наблюдаю за мужчиной. Он берет из шкафа футболку, спортивные штаны и полотенце. С вешалки берет куртку и тут же, подходя ко мне, накидывает мне на плечи.
— Идем? — берет меня за руку и ведет к выходу. Когда захлопывает дверь, я оглядываюсь и спрашиваю:
— А замыкать не будешь?
— Мы не замыкаем двери, когда на базе нет игр. Здесь все свои, бояться нечего.
— Понятно, — улыбаюсь. Идем по тропинке к моей хижине, перед которой на поляне играет с мячиком Нильс. Видя нас, пес несется навстречу, прыгает то на Свена, то на меня. Смеюсь в ответ на заигрывания пса, пытаюсь с ним бегать, но усталость наваливается так быстро, что понимаю: это была плохая идея.
Хижина встречает нас тишиной. Свен подходит к кухонному уголку, включает чайник.
— Ты пьешь травяной чай?
— Никогда не пробовала…
— В самом деле? Надо наверстывать упущенное. Ты пока иди в душ, а я заварю чай.
— Хорошо, — беру полотенце и иду в ванную комнату. Душ принимаю быстро, хочу поскорее вернуться к Свену. Обтираюсь полотенцем и понимаю, что не взяла с собой чистую одежду… Вот же черт!
— Свен, — приоткрывая дверь, зову. — Ты мог бы подать мне одежду? Я не взяла…
— А мне и так нравится, — говорит он, заглядывая между дверью и откосом. Сжимаю полотенце на груди. И хоть понимаю, что это чистой воды провокация, говорю:
— Да? Ну ладно, — открываю дверь шире и выхожу в комнату. Прохладно. С волос капельки стекают по плечам. Подхожу к шкафу и достаю второе полотенце, наворачиваю на голове тюрбан и разворачиваюсь к Свену. Он беззастенчиво смотрит на меня, наблюдает за моими действиями. Выдыхаю нервно. Ни один мужчина не смотрел на меня вот так… Выгибаю бровь и спрашиваю:
— Мы будем пить чай сейчас или ты сначала в душ? — интересно, получается ли у меня сыграть смелую женщину, которая не смущается мужского взгляда? Или я сейчас выгляжу глупо, с пунцовыми щеками и ушами.
— В душ, — говорит Свен хрипло и, взяв свое полотенце, скрывается за дверью. Стараюсь дышать глубоко, чтобы успокоить сердцебиение, но у меня не выходит. Хочу этого мужчину! И если сегодня у нас дело зайдет дальше поцелуев, то я не хочу останавливаться. Будь что будет! И даже если Свен будет думать, что я легкодоступная — плевать! Все равно скоро уеду, а эти воспоминания, может, будут самыми яркими за всю мою жизнь…
Пока Свен в ванной, быстро одеваюсь и просушиваю волосы полотенцем. Жаль, что нет фена, но ничего, и так сойдет. Когда шум воды в ванной затихает, я успеваю развесить полотенца на сушилке, распутать влажные волосы и приготовить кружки для чая.
Когда дверь ванной открывается, я стою у кухонного уголка и не знаю, чем занять руки. Стою спиной к комнате, складываю салфетки треугольничками, пальцы подрагивают от волнения. Говорю, оборачиваясь:
— Я не стала чай без тебя наливать. Не знаю насколько креп.. кхм…крепкий чай ты предпочитаешь, — заканчиваю уже тихо и ничего больше сказать не могу. Свен стоит в двух шагах от меня, в одном полотенце, которое обернул вокруг бедер. Капельки воды оставляют дорожки по его крепкому торсу, теряясь в ткани. Зажмуриваюсь. Как мне теперь развидеть такое великолепие? Итак по ночам снится, а теперь и вовсе перед глазами будет стоять вот так… А еще эта татуировка на плече и груди… Отпаааад!
Для верности, закрываю глаза еще и ладонью, и говорю хриплым голосом:
— Ты мог бы одеться? — Господи, какой стыд! А еще собиралась соблазнять его? Веду себя как малое дитя…
— Мог бы… — говорит Свен, слышу его шаги и открываю глаза. Он подходит к дивану, где лежат его вещи. Жду, что он возьмет одежду и пойдет в ванную, но Свен, стоя ко мне спиной, скидывает полотенце и начинает неторопливо надевать штаны. Стою и беззастенчиво пялюсь на его крепкие ягодицы. Что я творю?! Пока я раздумываю, что делать дальше, Свен оборачивается ко мне. Не могу отвести от него взгляд. Он смотрит прямо в глаза, не моргая, начинает медленно подходить ко мне. Несколько шагов, и он почти прижимает меня к краю столешницы поясницей.
— Ты такая красивая, Элис, — шепчет мне в висок. — И так тяжело себя сдерживать рядом с тобой…
Задерживаю дыхание, голова начинает кружиться, сердце барабанит как сумасшедшее…
— Очень тяжело, Элис… Даже холодный душ не помог… — он приподнимает за подбородок мое лицо, чтобы посмотреть в глаза. — И, если ты меня сейчас не остановишь… — целует в губы, потом в щеку, возвращается к губам… Если не сейчас, то когда решусь? Шепчу ему в губы:
— Я не хочу, чтобы ты останавливался… — и сама целую. Свен сжимает меня своими сильными руками, приподнимает и усаживает на столешницу. Смотрит в глаза, словно спрашивает разрешения продолжить. Скрещиваю ноги за его поясницей, притягивая ближе, утыкаюсь носом в его шею. Я точно сошла с ума! Что я творю?! Надо прекратить этот разврат…
Но мои руки живут своей жизнью и уже изучают спину мужчины, который запускает свои ладони под мою футболку. Вздрагиваю, когда его пальцы касаются обнаженной кожи, выдыхаю. Но получается полустон, и это срывает тормоза… Свен впивается в мои губы, целует так страстно, что дыхания не хватает. Обхватываю ладонями его затылок, словно боясь, что Свен отстранится.
