Морелль, несомненно, умел усиливать словами”.
По мнению Шенка, многие препараты, используемые Мореллем, такие как мутафлор, омнадин, тонофосфан и некоторые гормональные препараты, можно назвать “специфическими или неспецифическими тонизирующими средствами”.
Омнадин был одним из таких неспецифических тонизирующих средств. “Омнадин, – писал Кенигер, – это лекарство с очень мягким действием, которое всегда хорошо принимается и может без колебаний назначаться ежедневно даже тяжелобольным. Его высоко ценят при гриппе и гриппозной пневмонии, а также при других бронхиальных пневмониях и ангинах”. Тонофосфан также получил высокую оценку; он был внесён в Gehe Codex 1937 года, основной фармакологический справочник, как “мощный нервно-тонизирующий и метаболический стимулятор”.
Мутафлор упоминался ранее. Назначение кишечной палочки, поставляемой в капсулах мутафлора, заключалась в замене патогенных бактерий желудка более здоровыми штаммами.
– У этой гипотезы, – говорит Шенк, – было множество сторонников, но среди ведущих немецких клинических экспертов или бактериологов таковых не было”.
* * *
В довоенные годы Морелль привлёк внимание специализированных журналов в первую очередь своими витаминными продуктами.
Ранее выпускавшиеся витаминные продукты состояли из чистого синтетического витамина С без добавок. Его главный химик доктор Курт Мюлли позже заявил, что витамультин Морелля был первым витаминным продуктом, содержащим комбинации витаминов в терапевтически достаточных количествах.
Рассуждая о том, что диета Гитлера была несбалансированной и неадекватной, Морелль начал назначать ему (а иногда и Муссолини) регулярные внутривенные инъекции ампул витамультина-кальция – смеси витамина В1, аскорбиновой кислоты, кальция и никотинамида. Это всегда были внутривенные уколы, и поэтому это название удалено из опубликованных текстов дневника.
– Особая заслуга Морелля, – утверждал Малли, – в том, что он признал широкую терапевтическую ценность никотиновой кислоты.
Препарат "Витамультин-кальций" вызвал критику. Профессор Шенк считал, что дозировка Морелля была настолько мала, что не имела никакого терапевтического действия. Из дневников видно, что Морелль обычно сочетал это с инъекциями глюкозы. Он также готовил для Гитлера специальные таблетки "Витамультин-кальций F" – буква “F”, по-видимому, означает "форте". Возможно, в них содержались амфетамины исключительно для употребления Гитлером – то, что сейчас назвали бы “спиды”. Так 20 февраля 1942 года мы обнаруживаем, что Морелль заказывает по телефону “одноразовый специальный заказ” на десять упаковок по 200 таблеток витамультина для штаб-квартиры Гитлера.
Фабрики Морелля также производили миллионы шоколадных батончиков витамультина для Немецкого трудового фронта. В письме представителям Шпеера в Брюнне от 16 января 1945 года Морелль утверждал, что витамультин необходим в зимние месяцы “для повышения сопротивляемости инфекционным заболеваниям и работоспособности работников военных заводов”.
Возможно, самой спорной из его уколов были гормональные препараты. Просто в отношении возможных побочных эффектов повторных гормональных инъекций в течение многих лет не было достаточного клинического опыта.
Наука находилась в зачаточном состоянии. К 1939 году существовало три разновидности гормональных препаратов: первыми были сами высушенные железы внутренней секреции, переработанные в таблетки; они были практически бесполезны, и даже Морелль их не применял.
Второй разновидностью были обработанные экстракты этих желез; они действительно обладали неопределённым тонизирующим эффектом.
Третья разновидность, появившаяся в 1937 году, представляла собой гормоны, которые были выделены из органических экстрактов и химический состав которых был полностью изучен.
Среди препаратов второго типа, которые Морелль назначал как Гитлеру, так и Муссолини, были орхикрин и простакрин. Они были показаны при всех типах и последствиях гипоплазии гениталий (чрезмерно малых размеров органа) и при дефиците половых гормонов у мужчин.
– Никакого особого действия ожидать не приходилось, – говорил профессор Шенк, – если не считать неспецифического эффекта или эффекта плацебо.
То же самое было верно, говорит Шенк, для простакрина, который фигурировал только один раз в Gehes Codex, в издании 1939 года, где его назвали “экстрактом семенных пузырьков и предстательной железы”. Морелль использовал его для борьбы с депрессивными настроениями.
Исходя из этого и других общих свидетельств, можно предположить, что Морелль подозревал у Гитлера гипертрофию простаты. В качестве альтернативы, он, возможно, устранял общую недостаточность половых гормонов.
По словам Шенка, скорее эти гормоны оказывали общеукрепляющее действие, чем какого-либо специфическое воздействие на половые железы Гитлера.
– Очевидно, – предположил он, – Морелль использовал эти продукты в основном, когда Гитлер чувствовал усталость или слабость.
Среди гормонов третьего вида, вводимых Мореллем, были кортирон (гормон, вырабатываемый надпочечниками) и "прогинон В олеосум" – оба производимые уважаемой берлинской компанией “Schering”.
Морелль вводил кортирон внутримышечно, чтобы бороться с мышечной слабостью и влиять на углеводный обмен в организме и резорбцию жира; его основное применение заключалось в борьбе с заболеваниями и недостаточностью надпочечниковой железы.
В дополнение к этому Морелль вводил тестостерон, мужской половой гормон, который обладал способностью восстанавливать ослабленные мужские половые признаки.
Что касается препаратов йода, которые он вводил, Морелль был знаком с ними со времён своей работы врачом общей практики. Он правильно лечил ими Гитлера для борьбы с простудой и прогрессирующим атеросклерозом.
Во время Второй мировой войны союзники обладали фактической монополией на массовое производство пенициллина. У Германии его не было.
Когда союзники вторглись в Северную Францию в июне 1944 года, они взяли с собой 600 тыс. доз пенициллина, но этого количества всё равно оказалось недостаточно. В Германии, несмотря на интенсивные усилия, крупным фармацевтическим концернам по-прежнему не удавалось выделить чистый пенициллин из культуры плесени.
Это не помешало Мореллю использовать то, что он преждевременно назвал “пенициллином”.
Однако истина заключалась в том, что в Германии только профессору Килиану из Бреслау удалось выделить его, и только в незначительных количествах. Карл Брандт прокомментирует это после войны:
– Когда несколькими годами ранее я обратил внимание Гитлера на огромную важность работ, проводимых над пенициллином в Америке и Великобритании, Морелль не имел ни малейшего представления, о чём я говорил, и впоследствии перепутал его с фенацетином – чем-то совершенно другим.
Итак, хотя Морелль утверждает в своем дневнике 20 июля 1944 года, что применял “порошок пенициллина”, самое большее, что это могло быть, это какая-то высушенная в вакууме плесневая культура, превращённая в порошок с добавлением талька.
– Очевидно, было бы насмешкой называть это пенициллином, – заметил Шенк. – Более того, как показала советская практика, такие продукты отнюдь не безвредны, поскольку примеси плесени могут вызывать сильные аллергические реакции на коже.
Собственные документы Морелля показывают, что попытки главного химика его компании "Hamma" Мюлли воспроизвести успехи союзников не увенчались успехом. Продукт “Hamma” был слабым и часто ядовитым.
– Морелль, – рассказывал Шенк, – очевидно, хотел показать, что лечит Гитлера наилучшим средством, доступным современной медицине.
Несмотря на щедрое вливание личных средств Гитлера, исследования Морелля в области пенициллина топтались на месте. Профессор Росток, авторитетный военный
