Вид Норы смутил Александра и возбудил его фантазию. Как и все мужчины в такой ситуации, он начал рассказывать о своей жизни, стараясь выставить себя в наилучшем свете. Нора казалась очень заинтересованной, задавала все новые и новые вопросы, то и дело восхищенно восклицая. А Бродка говорил и говорил: о своей профессии, о своих удачах и планах.
В Норе Александр нашел очень внимательную слушательницу, но еще больше, как он догадался, ей нравилось выступать в роли кокетки. Беспокойно, даже напряженно прислушиваясь к его словам, Нора то и дело доверительно склонялась к нему, с улыбкой откидывалась назад, ерзала, устраиваясь поудобнее, так что ее груди колыхались, закидывала ногу на ногу или же расставляла их совершенно не по-женски, насколько позволяла ее узкая юбка. Рассказывая под шампанское о своей жизни, Бродка лихорадочно размышлял, как бы сделать так, чтобы затащить эту фривольную дамочку к себе в постель.
Он знал, что большинство женщин испытывают отвращение к пошлым предложениям и все же откровенный вопрос «Вы не хотите со мной переспать?» считают просто сногсшибательным. Тем не менее в каждом третьем случае этот вопрос заканчивается пощечиной и все усилия идут прахом.
Пока Бродка, чувствуя, что его желание, растет как на дрожжах, ломал себе голову над тем, как заполучить Нору, женщина опустила руку под стол, протянула ему кончики пальцев правой руки и многозначительно улыбнулась.
Неужели они думают сейчас об одном и том же, спросил ее Бродка с осторожностью опытного мужчины. Вообще-то, Норе даже не понадобилось отвечать, потому что она схватила Бродку за руку и так крепко сжала ее, что дальнейшие подтверждения были бы излишними. И все же она довольно громко, так что было слышно за соседним столом, ответила:
— Если тебе не терпится узнать, хочу ли я тебя, то — да.
В этот миг Бродке было наплевать на все: на многозначительные взгляды сидящих за соседним столиком посетителей, на ухмылки бармена, который наверняка отпустит в его адрес острое словцо, если они сейчас встанут и уйдут, на то, что подумает господин Эрих, портье, когда его постоялец прошествует через холл с незнакомой красоткой.
Сейчас Бродка думал об одном: он во что бы то ни стало должен обладать этой женщиной.
Перед лифтом к Бродке и его спутнице подошел вездесущий господин Эрих. Услужливо извинившись, что помешал, он заявил, что у него важное сообщение для господина Бродки.
Александра это совершенно не устраивало.
— Неужели нельзя подождать до завтра? — набросился он на портье. — Я хочу, чтобы сегодня меня оставили в покое.
Господин Эрих недовольно пожал плечами и удалился.
Номер Бродки был выдержан в цветах охры и зелени резеды, как и большинство номеров «Гранд-отеля». Над широкой французской кроватью висела гравюра с видом Вены, на ореховых ночных столиках по обе стороны кровати горели лампы с желтыми шелковыми абажурами. В углу — письменный стол. Рядом с ним — обращенный к окну мягкий уголок. Плотный ковер на полу с узором из ромбов, в котором утопали шаги. Настоящий люкс.
Бродка бросил пальто Норы на стул. Нора раскинула руки, словно в танце. Казалось, она хотела обнять весь мир — и в первую очередь его, Бродку. Затем она остановилась, запрокинула голову и закрыла глаза. Бродка подошел к ней и обнял за талию. Нора прижалась к нему бедрами и так страстно начала об него тереться, что Бродка охотнее всего овладел бы ею тут же, не сходя с места и не дожидаясь, когда она разденется.
Как будто немного стесняясь, Нора, не открывая глаз, стала медленно расстегивать пуговицы на блузке. Бродка почувствовал, что его дыхание участилось. Ему еще никогда не доводилось видеть столь совершенных грудей, больших, крепких и вызывающих. Он схватил их обеими руками, стал страстно мять и поглаживать. Когда он наклонился, чтобы поласкать языком заострившийся сосок, Нора вырвалась, издав стон, в котором слышались страсть и нетерпение.
Она красиво выскользнула из своей юбки и, когда та упала на пол, правой ногой отбросила ее в сторону. Теперь она стояла перед ним обнаженная, не считая белых чулок без подтяжек и туфель на высоком каблуке. Ее фигура была безупречной, кожа — слегка смуглой. Бродка расстегнул брюки.
Нора бесстыдно расхохоталась. Не говоря ни слова, она нежно поглаживала его пенис одной рукой, а другой указывала на дверь ванной комнаты. В глазах женщины читалась просьба: подожди немного. В следующее мгновение она исчезла в ванной.
Бродка не знал, откуда доносится шум, который он слышал, — из душа или же изнутри его затуманенного сознания. Ему казалось, что время тянется бесконечно долго. Он стянул брюки и опустился в кресло рядом с пальто Норы. Краем глаза он увидел торчащий из кармана пальто уголок то ли конверта, то ли фотографии. Александр потянулся за ним и… ужаснулся. На фотографии был он.
В первую минуту Бродка ничего не мог понять. Он бездумно переводил взгляд с двери в ванную на фотографию. Она была сделана при помощи телеобъектива; фон был размыт, так что он не смог понять, где именно его сфотографировали.
Итак, его знакомство с Норой не было случайным. И уж точно ни о какой взаимной симпатии не может быть и речи. Нору подослали. Но почему? С какой целью? Кто?
Бродка лихорадочно размышлял. Заставить Нору разговориться? Или, может, лучше притвориться, сделав вид, что он ничего не знает, и ввести Нору в заблуждение? Возможно, тогда ему удастся раскусить ее… Но прежде чем Бродка успел принять решение, из ванной, обольстительно улыбаясь, вышла обнаженная Нора.
Застывшее лицо Бродки, казалось, смутило ее. Она поглядела на него, склонив голову набок, и коротко спросила:
— Что?
Бродка протянул ей фотографию.
Нора задыхалась, словно выброшенная на берег рыба, затем выхватила у него фотографию из рук, собрала свои вещи и поспешно оделась. Не успел он опомниться, как она вылетела из номера, не сказав ни слова.
Полуголый, в одной рубашке, Бродка встал, но потом снова рухнул в кресло. Он чувствовал себя невероятно подавленным. Что же, во имя всего святого, происходит? Сначала в Мюнхене, теперь в Вене. Кто преследует его и зачем? Он должен был выяснить, кто эта женщина.
Бродка оделся и спустился на лифте в холл. Для начала он хотел выпить, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы, а также забрать важное известие, о котором говорил ему портье.
Когда Бродка обратился к господину Эриху, тот, явно уязвленный, какое-то время молчал. Казалось, портье подыскивал слова и только после продолжительной паузы наконец заговорил — обстоятельно, как водится у венских портье:
— Знаете ли, господин, мне неловко, да и, собственно говоря, меня это вообще не касается, но когда я увидел вас в обществе дамы…
— Да ладно, — перебил его Бродка, изо всех сил стараясь выбросить из головы воспоминания о встрече с Норой, — это всего лишь мимолетное знакомство.
— Ну хорошо, — сказал портье и принялся перебирать свои бумаги и канцелярские принадлежности, при этом понимающе кивая.
