будем говорить полуправду.
— Я не знаю, — взгляд старушки стал удивленным и слегка подозрительным. — Мальчики не дадут соврать. Они нашли меня у обочины около сиротского приюта.
— Так и есть, — кивнул Егор. — Вон у Нади даже рана на голове и синяк.
Я благодарно улыбнулась мальчику и погладила его по голове. Шляпу Егора заставили снять еще в сенях.
— Да. Я очнулась на кровати в приюте. И с тех пор помню только сове имя. Поэтому решила, что пока мне некуда идти, буду жить с детьми и помогать им, — сказав последние слова, я подняла взгляд на Марью.
Стратегия оказалась верной. На меня смотрели уже сочувственно и с некой благодарностью. Это было просто потому, что Марья сама желала детям добра. Однако такая история не прокатит с теми, к кому я обращусь в следующий раз. Возможно, придется делать все покупки через эту старушку. А то и вовсе наведаться в город.
— Судьбинушка у вас тяжелая, — Марья покачала головой. — Что у тебя, Надежда, что у ребятишек этих. Это хорошо, что вы решили помогать друг другу. И я вам помогать буду...
— Подождите, — перебила я старушку, заработав неодобрительный взгляд. — Я пришла сюда как раз из-за этого. Я хотела бы купить у вас кое-что. Или через вас у кого-то из соседей. Вы же понимаете...
Я внимательно посмотрела на Марью. Либо она сейчас скажет, чего это я такое говорю, и товар мне продадут без проблем, либо я узнаю, на каком месте в иерархии нахожусь.
— Понимаю, — Марью кивнула. — С некоторыми будет сложно договориться. Не дай Боже отберут у тебя еще все. Хуже разбойник, ей Богу.
Ага. Все плохо, но не совсем. Значит, купить у некоторых продукты я смогу. Но вот у кого именно? И стоит ли вообще рисковать? В городе, я думаю, проще будет. Поэтому у Марьи закуплюсь по минимуму. А в ближайшее время направлюсь в город. Только вот повозку бы найти. Я же не дотащу все, что куплю.
— Ладно, — старуха махнула рукой. — Чего тебе сейчас надо?
— Мне бы муки, картошки и каких-нибудь еще овощей... для начала. И мяса, — последнее я сказала с сомнением. — А кур вы продаете?
— Куриц не продаю, — Марья встала из-за стола. — Мука только гречневая. Пробовала хоть раз, белоручка?
Старуха улыбнулась, дразня меня. Я же встала вслед за ней и уверенно кивнула. Пробовала я такую муку. Машка как-то села на «правильное» питание. Я и ржаной хлеб ела, и лепила лепешки из гречневой муки. Ничего, есть можно.
Не уверена, что у Марьи есть сахар. А даже если и есть, то наверняка она его не продаст. Надо будет присмотреть на рынке мед, если сахара еще нет в доступном виде. Или куплю сахарной свеклы и сама организую сахар. Сделаю из яблок варенье, порадую детей.
— У нас каждую седьмицу открывается рынок на площади. Для своих. Проходи закупиться, — Марья зашла за печь и открыла люк, ведущий в погреб. — Сашка, Егорка, а ну-ка помогите мне.
Мальчишки оказались рядом через мгновение и помогли старушке выволочь два мешка.
— Это картошка и морковь. Остальных овощей пока не выросло. А это остались с прошлого года, — прокряхтела старушка, неся в руках небольшой мешочек. — А это мука.
— Большое спасибо! — я уже достала семь медных монет. — А сколько я должна за муку?
— Ничего ты не...
— Я так не могу, — я упрямо поджала губы. — Да, денег у нас мало, но...
Марья поставила мешок на пол, около овощей, подошла ко мне и нежно взяла за руки. Взгляд потускневших старческих глаз смотрел на меня очень странно. На меня никто и никогда там не смотрел. Словно я маленький, несмышленый ребенок. Обычно это я так смотрела на окружающих.
— У меня нет ни внуков, ни детей, — сказала Марья, не отрывая от меня взгляда. — Мой муж погиб, оставив этот большой дом на мои плечи. Иногда продукты просто портятся, я не успеваю их съесть. Мне будет в радость делиться с вами.
— Но...
— Ты сейчас заботишься не только о себе, — хмуро произнесла старушка. — Забирай все это. Остальное потратишь на куриц, да другую живность.
Я нахмурилась, но спрятала деньги на место. Марья права. Я сейчас заботилась о пятерых детях. Двоих поднять было сложно. А этих будет еще сложнее.
— Благодарю вас, — мое тело низко поклонилось, без моей воли. Рефлекторно. Но я сразу поняла, что тут так выражали почтительность и уважение.
— Не надо, милая.
Старческая рука легла мне на голову. Я вздрогнула. Точнее мое тело было напугано. И я сразу задалась вопросом — если эта Надя благородных кровей, то почему так легко кланяется кому-то и вздрагивает от прикосновений к голове? Что-то подсказывало мне, что не стоило ждать мне ответа на это вопрос в ближайшее время.
Посоветовав нам оставить мешки на крыльце, Марья отправила нас вдоль улицы к дому Степана Александровича. Он был старостой деревни и мясником. У него я собиралась купить пару кусочков мяса. Хотя бы для того же супа. К сожалению, суп для всех жителей приюта был самым выгодным блюдом. Сытным и экономным.
Улицы деревни были узкими. Как раз для того, чтобы могла проехать лошадь с небольшой телегой. Под ногами была плотно утоптанная дорога. Дома вокруг стояли разные, но небольшие. И дом старосты, который возвышался аж на два этажа, я увидела сразу.
Стоило нам с мальчиками подойти к небольшому забору, я увидела женщину — красивую, полную, румяную. Она была без платка, от чего ее толстая золотистая коса сверкала на утреннем солнышке. Девушка была одета в длинное платье с закрытыми рукавами. Нас она тоже заметила. Ее голубые глаза посмотрели на меня с любопытством.
— Добрый день, — улыбнулась я женщине. — Я бы хотела поговорить со Степаном Александровичем.
— Нет его, — покачала головой женина, подходя к калитке. — Добрый день. Степан сегодня в поле. У вас какое-то дело к нему?
— Ох. Я бы хотела купить немного мяса, — улыбнулась я, чувствую приязнь к этой молодой особе.
— В таком случае, я могу продать вам мясо. Меня Златой звать, — женщина улыбнулась, распахнула калитку и пригласила нас войти. — Проходите.
Я огляделась. Двор старосты был просторным.
