стала этого делать. Вместо этого ее рука скользнула ниже к моей пояснице. Она снова играет с огнем.
— Все твои татуировки в одном стиле.
— Угу. Это Полинезия.
Я не набивал тату ради забавы. Я искал ответы и находил их именно в таком вот варианте.
— А что здесь написано?
Я сделал вдох, выдох.
— Tieniti forte, — прошептал я.
— Что-то не похоже… — засомневалась она. Конечно, не похоже. Это я себе сказал, чтобы держался и не совершал сейчас глупостей.
— Там написано: «Vivi il presente». Значит «живи настоящим».
Я надеялся, что она теперь уберет руку, но ей, видимо, нравилось. Она снова вернулась к лабиринту.
— Если сломать эту стену, то можно найти выход, — прошептала она.
Я слегка приподнялся на руках и посмотрел на стену, которая разделяет наши комнаты.
— А если сломать вот эту, — указал я на нее, — то я смогу каждый вечер приходить к тебе, не привлекая внимания других.
Это была шутка. Но когда я повернул голову к ней, понял, что она взволнована не меньше моего. Я одним движением сел на колени и выпрямился. Она сидела совсем рядом.
Я протянул руку к ее волосам. Они все ещё были собраны в высокий пучок.
— Зачем ты красишь волосы?
— Тебе не нравится? — спросила она. Я ухмыльнулся. Надо сильно постараться, чтобы найти в ней что-то, что мне не нравится.
— Даже если ты будешь лысой, мне будет нравиться.
Она начала краснеть — ух, обожаю ее в такие моменты.
— Я не хочу быть похожей на нее.
В принципе, я догадывался. И мне не нужно было ничего объяснять. Я все ещё трогал ее волосы. Наконец-то я нащупал заколку, с помощью которой она собрала пучок, и снял ее. Волосы волнами легли ей на плечи, спину. Одна прядь упала на лицо. Я тут же ее заправил за ухо.
— Нельзя быть такой притягательной.
— Себе это скажи, — ответила она, многозначительно кинув взгляд на меня.
Ах, дерзкая моя. Но все же больше я удивлялся себе — когда ещё я сидел вот так с девчонкой, которую хочу, на ее кровати без футболки, и просто говорил. Неужели, я становлюсь взрослым?
Я снова усмехнулся своим мыслям. Она все это время не отрывала от меня взгляда.
— Слово или дело? — бросил я ей вызов.
— Слово.
— Тебе нравится Андрей?
Не совсем то хотел ее спросить, но пусть будет оно.
— Нравится, — кивнула она, все ещё улыбаясь. Играет, хулиганка.
— А я?
Она скрестила руки на груди.
— Это уже второй вопрос. Слово или дело?
Я уперся руками в кровать и придвинулся ещё ближе.
— Дело.
Я знал, что она хочет. И сам этого хотел. Но хватит ли ей смелости мне загадать?
Она все ещё разглядывала меня, проводя глазами по плечам, торсу. Ну, будь смелее, моя малышка. Прикажи себя поцеловать, прижать к себе, провести рукой по…
— Обещай мне, что больше не будешь принимать наркотики.
Меня как будто облили ледяной водой. Вся интимная атмосфера между нами улетучилась. Я снова сел на колени и чуть отодвинулся.
— Зачем? Тебе не пофиг?
Она отрицательно покачала головой.
— Почему?
Я опустил голову и уставился на свои руки. Нет, она не имеет права загадывать мне такое. Она вообще не имеет право указывать мне, как жить. Пусть сначала со своими проблемами разберется. А я уж как-нибудь справлюсь со своими.
Я уже хотел встать на ноги и уйти к себе, когда почувствовал ее руки у себя на лице. Она положила ладони на мои щеки и приподняла голову.
— Я не хочу, чтобы ты убивал себя.
Мне показалось, или у нее в глазах заблестели слезы. Черт, серьезно? Она готова заплакать из-за какой-то травки. Ну, это даже наркотиком нельзя назвать. И почему ее волнует мое здоровье?
Тут она села ещё ближе. Ее колени касались моих.
— Обещаешь?
Блин, да в такой позе я что угодно могу обещать. Я обнял ее за талию и притянул к себе. Усадив себе на колени, я ответил:
— Да, обещаю.
Она победно улыбнулась, но тут же сделала серьезное лицо.
— Дело.
Я даже не стал ничего загадывать. Просто наклонился и поцеловал ее в губы. Ее руки обнимали меня за шею, поглаживая затылок.
— Ты сумасшедшая, если выбрала «дело».
Я прошептал ей это сквозь очередной поцелуй. Я слегка укусил ее за губу, она застонала в ответ. Тогда я бережно положил ее на кровать и лег сверху. Я целовал ее, не отрываясь, одной рукой гладил сначала по бедру, потом поднялся выше, приподнял край футболки и положил ладонь на ее живот. Я почувствовал, как она выгнулась в пояснице. Я продолжал гладить ее шелковистую кожу, целовать губы.
— Подожди. Сюда могут зайти, — вдруг сказала она, немного отталкивая меня.
— Запрем дверь?
— Думаешь, они не догадаются?
Мы перешептывались, как два шпиона, не хотевшие, чтобы их обнаружили. Я задумался на пару секунд, резко спрыгнул с кровати и потянул ее за собой.
Я осторожно открыл дверь, выглянул в коридор. Никого не было. Я не знал, уехал ли все-таки Марина. Когда Аврора потеряла сознание, я накричал на мачеху и потребовал, чтобы она ушла. Хотя бы тут она согласилась со мной, что нельзя дальше продолжать этот разговор, ведь ее дочери уже стало плохо. Но она могла уйти в свою комнату, а не уехать из дома.
Я вышел в коридор, держа все ещё Аврору за руку. Мысли о том, что это не правильно, крутились в моей голове. Но я всеми силами их игнорировал.
Пару шагов, и вот мы уже около моей двери. Я ее быстро толкнул, пытаясь вспомнить, в каком состоянии моя комната — скорее всего, как обычно — бардак.
Мы даже не стали включать свет. Из окна сквозь закрытые шторы пробивался слабый свет, но этого было достаточно, чтобы оглядеться и не налететь на край стола или шкафа.
Моя комната запиралась на ключ, запасной я уже давно забрал из полки в прихожей, где хранились все эти ключи. А запертая дверь моей комнаты вообще не должна никого удивить. Но вот если будут искать ее… Да, план не безупречный, но это лучше, чем оставаться в ее комнате.
И я уже не мог соображать, чтобы придумать что-то получше. После того, как я запер дверь, я обернулся. Она все-таки разглядывала комнату.
— Я тут убраться не успел.
Она хмыкнула и повернулась ко мне.
— Можем заняться уборкой, — предложила она.
— А можем заняться чем-то более интересным.
Я притянул ее к себе и прижал так сильно, что она выдохнула от неожиданности.
