плотней.
– Все-таки, неплохо бы понять, кому это нужно, – сказал Бармалей от двери. – И зачем?
– Об этом мы еще подумаем, – урезонил его кукольник. – Это, как говорится, другая история, тоже смешная, но мы ее расскажем в другой раз. Теперь же надо решить, что вообще делать. Позволить сорвать наш спектакль мы никак не можем. Нет, нет, не можем. Заменить его другим, тоже не можем. Уже этот объявлен, да и вообще. Но и без Злозвона представление не получится, не состоится...
– Надо дверь заделать. Я имею в виду, окончательно, раз и навсегда. Чтобы никто больше с крыши сюда не ходил.
– Дверь замкнем, Куколка. Это дело десятое. А вот Злозвона нового сделать... Это задача!
– Сколько на куклу времени уходит? – спросил Бармалей.
– В обычных условиях, дней за пятнадцать можно уложиться. А нам надо успеть до Нового года. Итого, дней семь, восемь...
– И столько же ночей.
– Я вам помогу! – вскричала Марфутка. – Я все, что скажете, сделаю!
– Я и не сомневался в тебе, деточка. Тогда, давайте так и разобьемся. Я голову куклы резать начну. Хорошо, что у меня кедровая коряшка припасена. Недаром я все-таки в лес ходил. Ты, девочка, механикой займись. Ты в ней уже разобралась, думаю, сможешь. Я, если что, буду подсказывать.
– А я костюм шить стану, – сказала Раиса Петровна. – Надо еще найти, из чего.
– Да, ты шей костюм, Куколка, – кивнул Василий Павлович. – И позвони в театр, скажи, что репетиция отменяется. Нет, скажи лучше, пусть сами пока репетируют. Без нас.
– А я, так понимаю, остаюсь на подхвате? – определил круг своих обязанностей Бармалей.
– Ну, видимо так. Мало ли, что еще нам может понадобиться? Ты, главное, не исчезай никуда.
– Отлично! – с готовностью согласился Бармалей. – Быть на подхвате – моя любимая работа.
Глава 4. Неудачная миссия в Митькино
Кто-то, чтобы проснуться, пьет кофе на голодный желудок, а Бармалею сначала надо было поесть. Он проснулся поздно, и сразу почувствовал, насколько же он голоден. Желудок просто сводило.
Накануне они засиделись у стариков в Дозорной башне, конкретно, в дедовой «кадочке», все судили-рядили да прикидывали, как восполнить пропажу куклы Злозвона. Ситуация, если честно, складывалась напряженная, и хоть дед знал, как и что следовало делать, из чего и в каком порядке, помнил все хитрости и тонкости, однако не все нужные материалы оказались в наличии, да и времени откровенно не хватало. В общем, у Бармалея сложилось такое мнение, что куклу восстановить до премьеры им не удастся. Даже с помощью Марфутки. Он свое мнение до поры держал при себе, никому его не высказывал, но присутствие его в голове настроения ему не добавляло.
Кстати, возникло у него ощущение, что дед его, Василий Павлович, и сам в это не очень-то верил. Цеплялся за призрачную возможность, но внутри себя уже знал, что нет, не успеть. Конечно, Борис сделает все, что только возможно, что от него зависит, поможет всем, что в его силах, но... Но. Надо бы продумать и вариант Б. На всякий случай.
А еще хотелось бы узнать, кто и для чего такую пакость им всем подложил. Ведь ясно, что забираться в мастерскую, взламывать дверь, непонятным, к слову, способом, чтобы выкрасть одну единственную куклу, которая еще и не готова вполне, и ни в одном спектакле не засвечена, то есть, не знаменита, как та же Алиса – особого смысла не имеет. Материального смысла, коллекционного. Значит, прежде всего, хотели сорвать спектакль, сделать так, чтобы он не состоялся, а вот это уже серьезно. Потому что такое вообще понять нельзя: кому мог помешать детский кукольный спектакль? Бред какой-то!
Теперь еще эта Марфа. Кто она такая? Откуда взялась на их голову? Еще пророчества глупые сочиняет. Кстати, не такие уж и глупые. Что-то такое, вроде предсказанного Марфеткой, Бармалей и сам предчувствовал. Что-то в их группе назревало, о чем ему думать не хотелось, но о чем не думать он не мог. Вот и думал полночи, потому и заснуть никак не мог от копошения неприятных мыслей в голове. Плюс ко всему, стоило ему закрыть глаза, как Марфа принималась на него смотреть своими громадными глазищами. Ясные светлые глаза виделись ему всю-то ноченьку. Вот, что этой девахе от него нужно было? Почто ему спать она не давала?
Короче говоря, крутился Бармалей, крутился в постели, и заснул только под утро. А проснулся ближе к полудню, да и то от страшного голода. И тогда сразу же бросился делать себе яичницу.
Жарить яичницу дело не хитрое, Бармалей владел им профессионально, мог и с закрытыми глазами, если бы на спор пришлось. Он разогрел сковороду на огне, плеснул в нее масла. Потом достал из холодильника три яйца, однако разбить их не успел, так как в этот самый момент зазвонил телефон. Неприятно зазвонил, неуместно. Расколол тишину, как колокол судьбы. Борис сразу подумал, что ничего хорошего от этого звонка не будет. Однако отложил яйца в сторону и снял трубку.
Звонил Аркаша Насос, гитарист их группы, старый друг Бармалея и самый ярый его соперник.
– Надо встретиться, – просипел Насос.
– Поднимайся, или ты дорогу забыл? – спросил Борис.
– Нет. На нейтральной территории.
– Я еще не ел, только собрался.
– Здесь поешь, в кафе напротив. Я жду. Однако ответа Насос ждать не стал, бросил трубку.
Так, подумал Бармалей, начинается. Предчувствия его не обманули. Он выключил плиту, быстро оделся и вышел из дома.
Жил Бармалей в доме на берегу широкого проспекта в районе новостроек, в квартире, доставшейся ему от родителей. На улице было морозно, от дыхания поднимался пар. Снега в предыдущие дни насыпало много, он лежал повсюду, дворники не справлялись с уборкой. Однако сам проспект расчистили, по обочинам его высились огромные сугробы, отчего стал похож он на замерзший канал где-нибудь в Голландии. По снежному желобу с черепашьей скоростью, будто гондолы, двигались автомобили.
Бармалей перебежал на другую сторону проспекта и вошел в кафе, которое он, разумеется, хорошо знал, так как бывал здесь не раз, и один, и с друзьями.
Аркаша по прозвищу Насос был рослый, но худой и сутулый парень с дрэдами до плеч, позволявшими ему и в такой, как сегодня, мороз обходиться без шапки. Еще он выделялся грустными глазами и длинным поникшим носом,
