– Как Чкалов, – не слишком остроумно заметил на это Федор.
Усков вытаращил на него глаза, облаченные в толстые линзы очков.
– Простите. Не понял. Это вы к чему?
Федор улыбнулся, хотел этим расположить адвоката, но тот оказался человеком весьма серьезным.
– Да имя и отчество у вас, как у летчика Чкалова, – объяснил Федор.
– Имя, отчество? – Усков недоуменно поморгал глазами, шмыгнул носом и сказал как бы с обидой: – Это к делу не относится. Давайте по существу вашего дела.
Предложение было дельным, и Федор согласился, сразу сделавшись серьезным. Хотя в душе не очень-то верил, что Ускову удастся вытащить его отсюда.
Как и все адвокаты, он занимается сразу несколькими уголовными делами и, даже находясь здесь с Федором, успел заглянуть в записную книжку и сделать пару звонков по сотовому. Потом Усков раскрыл свой кейс и вытащил из него несколько исписанных листов. Быстро пробежал глазами по тому, что в них было написано, и сказал как-то с безразличием:
– Видите ли, коллега… Позвольте мне вас так называть? Ваше начальство сказало, что вы юрист по образованию. И к тому же опытный оперативник…
– Называйте хоть горшком, только в печь не суйте, – ответил Федор, угадав по настроению адвоката, что толку не будет. Потому что он не верит в успех этого дела. Он, как человек крайне занятой, будет бултыхаться по поверхности и не захочет углубиться в самую суть того, что пока еще остается для Федора тайной.
А на поверхности что? Только факт убийства молодого парня и пистолет с отпечатками Федора. И адвокат не знает, как при таком раскладе выстроить защиту, чтобы стало ясно – его подзащитный не виноват. Это очень сложно, а главное, хлопотно по времени. И вполне может получиться, что доказать невиновность подзащитного не удастся. Опытный Усков это понимает и не хочет марать руки. В успех он не верит, хотя и не хочет разочаровывать капитана Туманова.
– Горшком я вас, разумеется, называть не стану, и знаете что, коллега, давайте оставим фольклор и поговорим серьезно? – предложил адвокат, внимательно вглядываясь в лицо Федора и обдумывая, как бы это помягче сказать ему о той безнадежности, которая поджидает их обоих. Усков к ней готов. А вот как отреагирует Туманов, для него пока неизвестно.
– Знаете… – адвокат помедлил, но тут же заговорил более категорично: – Скажу прямо, ваше дело – дрянь. Все улики против вас.
Федор кивнул, относясь ко всему сказанному довольно спокойно. А чего он еще ожидал услышать? Задело только одно: неужели и этот олух считает его убийцей? Вот с чем не хотелось мириться.
– Послушайте меня внимательно, коллега, – подчеркнуто произнес Туманов, склонившись ближе к адвокату, – я не убивал того парня. Не убивал! – повторил он по слогам. Может, так дойдет до Ускова.
– Но улики? Экспертиза подтвердила, что гражданин Гришин застрелен из вашего табельного пистолета… – начал было адвокат, но Федор довольно резко прервал его лепетание:
– Из моего, но не мной. Понимаете, о чем я?
Адвокат опять захлопал глазами и помотал головой.
– Честно говоря, нет. Вы хотите сказать, что кто-то другой взял ваш пистолет, застрелил этого Гришина и вложил пистолет вам в руку? Так, что ли?
– Именно. Это я и хочу сказать, – кивнул головой Туманов, вздохнув облегченно. Хотя и с трудом, но до адвоката доходит. Значит, не такой уж он безнадежный защитник.
Усков попытался сопротивляться. Ему много раз доводилось слышать подобные присказки о невиновности подследственных. Но потом, на деле, все оказывалось по-иному. Поэтому он не спешил убедить себя, что милицейский капитан говорит правду. Спросил Федора:
– А вы сами-то в это верите? – Перед этим он внимательно прочитал объяснения, взятые с бармена и официантки, рапорта милиционеров, обнаруживших Туманова на месте преступления с пистолетом в руке.
И во всех этих бумагах указывалось, что Федор был в такой стадии опьянения, что ничего не соображал.
Немного смущало одно, что отсутствовало медицинское заключение, доказывающее степень опьянения. Но, наверное, это было и не обязательно, если он напился до чертиков и не смог скрыться.
– Верю, адвокат. Потому что я действительно не убивал того парня. В худшем случае я мог набить ему морду.
– Но ведь вы были сильно пьяны, – не упустил напомнить адвокат. – Могли просто не помнить, как нажали на курок…
– Не мог, – категорично заявил Федор, стараясь изо всех сил, чтобы Усков поверил ему. Сейчас это было очень важно.
– Почему? – не отступал Усков. Он согласен поверить, но для этого необходимы существенные доводы. А пока Федор их не находил. Но свою невиновность Ускову доказывал горячо.
– Да потому, что у меня и мысли не было убить того человека.
– Это еще ничего не значит, – криво усмехнулся Усков. – Мысль могла прийти в вашу голову во время драки.
Федору оставалось согласиться. По здравом рассуждении, Усков был прав.
– Ну, хорошо. Допустим, могла. Но как вы тогда объясните это? У сослуживца родился сын. Мы посидели немного. Я выпил три стопки водки. От силы граммов сто пятьдесят. Не больше. Потом я пришел в кафе. У меня там была назначена встреча с одним человеком.
– Уж не с покойным ли Гришиным? – съязвил Усков, хотя внутренне был настроен к Туманову дружелюбно. Ехал сюда, ожидал увидеть подавленного горем человека, готового целовать своему спасителю, то есть адвокату, руки. А вместо всего этого перед ним личность, не упавшая духом и вдобавок реально мыслящая.
– Нет, не с Гришиным, – серьезно ответил Туманов, не заметив язвительности адвоката. – Этот Гришин, когда я вошел, уже сидел там вместе с двумя мужиками. Водку пили. Но суть не в этом. Хотя приятелей тех его не мешало бы разыскать. Уверен, они многое могли бы прояснить. Я сказал Липкову…
– Заместителю прокурора города?
– Ему, – кивнул Федор и продолжил: – Так вот в этом проклятом кафе я выпил пару бутылок пива. Причем почувствовал, что после первой бутылки меня здорово цапануло. В руках и ногах появилась слабость. Голова кружится. А после второй меня и вовсе повело.
– То есть вы хотите сказать, в пиво было что-то добавлено? – заинтересовался Усков.
Федор устало кивнул.
– А бутылки были откупорены? – Вопрос адвоката прозвучал осуждающе. Если он опытный опер, а именно так отзывалось о нем начальство в управлении, то как мог лохануться? Почему не потребовал, чтобы принесли другие бутылки, закупоренные?
Федор только руками развел, буркнув при этом виновато:
– Я посчитал, что у них так принято.
А въедливый Усков уже следующий вопрос подбрасывает:
– Значит, после этих двух бутылок вас так развезло? – Он оценивающе глянул на плотную фигуру Туманова. Весил тот, по мнению адвоката, килограммов под девяносто.
