я начитался в 90-е, даже портрет в учебнике видел. Его много обсуждали в кавказской прессе, включая грузинскую.
Этот английский дипломат ворвался в жизнь Кавказа с грацией слона в буфете и «тарелок» побил изрядно. И вошел в историю. Причем настолько, что даже флаг современной республики Адыгеи сделан по его эскизу. А еще надавал горцам столько обещаний, что из-за могил на Кавказе стало тесно. Пожар Кавказской войны пылал и до него, но с тем, что он в этот огонь керосину плеснул, никто не спорит. Земля все помнит: в своих бедах, вплоть до изгнания с родной земли, его до сих пор винят многие кавказцы. Вот бы встретить этого Давидушку, да голову ему открутить: воздух точно станет чище.
Я думал об этом, пока мы устраивались на низких диванах, на турецкий манер подогнув ноги. Отдал необходимые распоряжения своему другу-теллаку и продолжил беседу, вернее, предложил Стюарту продолжить свой рассказ.
— Это чудесная история, мистер, и я с удовольствием вам растолкую, как нам удалось оставить с носом русских варваров. Как вы знаете, греческие инсургенты боролись за независимость десять лет, и Лондон всегда поддерживал их, ибо сердцу настоящего англичанина понятна и близка идея свободы от тирании. Мы даже потопили турецкий флот у Наварина!
Оба англичанина энергично закивали: мол, вот какие мы молодцы, нет нам равных на морях!
— Потом случилась война русских с турками, казаки скакали под самыми стенами древней столицы, и султану пришлось покориться. И вот во время переговоров нам стало известно, что русские не осмеливаются настаивать на греческой независимости. Тут вмешались наши дипломаты – и, вуаля, – Греция свободна, а мы, не потратив и бочки пороха, становимся главными ее защитниками. Каково?!
Стюарт восхищено прищелкнул пальцами. Тут, очень кстати, нам принесли уже разожжённые длинные вишневые чубуки и маленький поднос с чашечками кофе и стаканами воды. Взял одну, и, не желая обсуждать столь вольное и предвзятое толкование недавней истории, пояснил:
— Обычай запивать кофе по-турецки водой, – сделал маленький глоток, смакуя свой напиток, – он – из-за особого мелкого помола кофейных зерен. Требуется смывать с языка крупинки гущи, от которых по-другому не избавиться.
— В чем ваш бизнес, мистер Коста? – поинтересовался Джонс, не дождавшись других комментариев. – Вас принимают здесь как важную персону. Вы – паша из вилайета или служите во дворце Топ-капы?
— Ну что вы, сэр. Я лишь бедный торговец, пребывающий ныне в крайне стесненных обстоятельствах. Даже мои знания турецкого, греческого, английского, русского, грузинского и армянского языков мне мало чем могут сейчас помочь.
— А, я догадался. Вы пострадали от русской блокады кавказского побережья! Вероятно, имели дело с черкесами и возили в Стамбул очаровательных горянок и грузинок? Как же на них нынче взлетели цены на стамбульских базарах! Наверное, потеряли свои корабли?
Я зачем-то решил англичанину подыграть и кивнул. Стюарт с нескрываемым удовольствием затянулся, выпустил облачко дыма и продолжил:
— С вашими языковыми познаниями вы могли бы устроиться переводчиком-драгоманом в любое посольство. Особенно, я впечатлен знанием русского и грузинского – таких знатоков только в Пере поискать.
— Увы, сэр, но обстоятельства моей предыдущей жизни вряд ли могут послужить рекомендацией для устройства на подобную работу. И писать я не приучен.
Англичане переглянулись. Стюарт был явно заинтересован.
— Да вы полезный человек, мистер Варвакис. Я бы хотел продолжить наше знакомство. Как вы смотрите на то, чтобы мы угостили вас обедом?
— Премного благодарен, сэр.
— Эсквайр, к вашим услугам. Достаточно называть меня просто «мистер». Коль вы не против, давайте встретимся через четверть часа у входа, если вы закончили здесь свои дела.
— Буду ждать с нетерпением, господа!
Дружески распрощался с Константином. Клятвенно пообещав его не забывать и обязательно навестить при первой возможности, я направился к выходу. Новая – на самом деле, слегка поношенная – одежда сидела, как влитая. Даже опанки пришлись впору. Я чувствовал себя заново рожденным – с отдохнувшей душой, отмытым телом и в боевом настроении. Рана на голове, еще раз обработанная, не кровила и не беспокоила. И не рана вовсе, а так – царапина с подсохшей корочкой. Я прикрыл ее феской, украшенной серебряной нитью, залихватски сдвинув слегка набок. Мне не хватало лишь кривого кинжала за кушаком, чтобы выглядеть бравым воякой.
Мой образ явно впечатлил англичан.
— О, вы завзятый балканский щеголь, мистер Коста, – поприветствовал меня Стюарт при встрече. – Вас и не узнать!
— Ха, мистер Стюарт, в бане все равны, но стоит ее покинуть, сразу видно, кто есть кто.
Стюарт и Джонс довольно переглянулись. Европейские костюмы выделили их из толпы. Но от обеда в турецком стиле Стюарт решил не отказываться:
— Давайте же предадимся чревоугодию. Обещаю вам величайшие кебабы, таких вы точно не пробовали!
До кебабной все на том же Гранд Базаре добрались быстро. Расселись за столом, и англичанин сделал заказ духанщику.
— Расскажите о себе, мистер Варвакис, расскажите вашу историю, – попросил Стюарт, когда в ожидании нашей еды появилась пауза.
— История моя – история моего народа, господа, вечно гонимого, не понятно как выживающего, терпящего муки тысячу лет, скитающегося по чужбине, падающего в самую пропасть, но снова и снова встающего с колен.
Я ухмыльнулся. За моей выспренней речью скрывалась изрядная доля горечи: поймут ли эти обремененные «долгом белого человека» сверхлюди, которыми они себя воображают, ее суть? Это вам не фронтоны с Парфенона тырить…
Стюарт принял мою ухмылку по-своему. Он накрыл своей ладонью мою и проникновенно сказал:
— Мы разделяем вашу боль: страдания греческого народа, потомков славных эллинов, так много подаривших миру, не могут оставить равнодушным цивилизованное сообщество.
«Вербует, гад», – догадался я и выдал вольную версию похождений Варвакиса, о которых сам знал немногое и которые мне легко было превратить в увлекательную бондиану, используя весь арсенал сюжетных ходов, придуманных Голливудом. Англичане слушали меня, открыв рот и проявляя явную заинтересованность, ибо весь свой рассказ я построил так, чтобы у них не осталось и тени сомнений: я – самый желанный человек в Стамбуле для английской разведки, хорошо мотивированный, много повидавший и расчетливый в той степени, чтобы не упускать возможную выгоду.
Теперь моя легенда выглядела так. Я – грек с Ионических островов, вовремя не сориентировавшийся в событиях и поставивший не на ту лошадку. Вместо того, чтобы присоединиться к инсургентам или активно участвовать в русско-турецкой войне на стороне русского царя, я шпионил для Дарданелльского паши. Был разоблачен, объявлен
