нельзя этого позволять. Чутьё, выработанное годами опыта, боли и предательств буквально кричало о надвигающейся тёмной туче. Девушка одна не справиться и погибнет, возможно даже вместе с малышкой.
В доме царил непривычный для бывшей порядок. Ирина мгновенно зацепилась за это глазом и стала более суровей. Вот она женская ревность, мать её!
— Вы проходите пока в кухню, — слегка подтолкнул их в необходимом направлении. — Чувствуйте себя, как дома, а я схожу за Надей.
Спиной слышал, как они перешептываясь удалились в правую часть дома, а сам взлетел по лестнице вверх, ища девочек в торцевой части этажа. Предупреждающе стукнул в дверь и вошёл. Пока я вёл перепалку с бывшей, Надя похоже спешно меняла в нежилой комнате прежний статус. Сняла с поверхностей брезенты, протёрла пыль, на кровать бросила какой-то плед, на туалетном столике расставила часть косметических средств с новыми покупками. Тая сидела у изголовья постели, обнимая свою новую игрушку.
— Надь, это моя бывшая жена и её… — тут запнулся, не находя верных слов. — Её приятель. Я вчера пригласил их, чтобы они осмотрели тебя.
Девушка стояла у окна, обнимая себя руками. Прекрасно разбираясь в языке тела, всем нутром чувствовал её нежелание и протест. Чуть вздохнув, подступил ближе, проникновенно смотря ей в глаза.
— Тебя надо осмотреть, понимаешь? Иначе предыдущие проблемы могут стать несущественными… Ради дочки. Что с ней будет, если тебя вдруг не станет по твоей же глупости? Ты у неё одна, — последние фразы шепнул в самое ухо.
Надя содрогнулась, глядя мне прямо в глаза. Внутри ёкнуло, когда рассмотрел в голубизне взора тяжелые стоячие слёзы страха и недоверия. Девушка до смерти напугана. Нет, не мной и не моими гостями, а тем, что происходит в её жизни, тем, что до сих пор не могу узнать.
Осторожно коснулся её волос, скользнув пальцами меж шёлка прядей. Невольно втянул в себя их запах. Чуть сладковатый цветочный, совсем ненавязчивый и лёгкий.
— Давай решим эту проблему, а потом и другим не останется места, — молвил, как можно мягче и слегка отстранился, улыбнувшись, как можно нежнее. Так же, как когда-то улыбался Оле, а теперь подобное могла увидеть только моя дочь.
Девушка спешно сморгнула воду из глаз и вдохнула смелости. Медленно взял её за руку, словно втираясь в доверие ещё больше. Почувствовал, как она уверенно сжала мою ладонь в ответ и позволила сопровождать себя.
— Тай, а ты посиди пока тихонечко. Если удастся гостей спровадить, обязательно, вернёшься спать в детскую. Обещаю.
Девочка радостно кивнула и тоже улыбнулась улыбкой идентичной матери. На душе от этого внезапно посветлело.
— Со скоропечатью у тебя как? — спросил, выйдя в коридор.
Надя показала большой палец, поднятый вверх.
— Тогда воспользуемся моим ноутом и Вордом. Думаю, так будет быстрее.
Это предложение её явно приободрило. Спустившись вниз, усадил девушку на диван.
— Ты пока подготовься, а я приведу их. Надеюсь, они успели упиться своим чаем, — буркнул чуть хмуро.
На кухне бывшая похоже решила показать своему ухажёру, что несмотря ни на что по-прежнему является хозяйкой этого дома. Размечталась! Забрал у неё из рук мой любимый кофе, а взамен хлопнул на стол растворимый.
— Надя в гостиной. Вы закончили?
— Да, — Барковских и правда был хорош в своём деле, коли и в этот раз всё понял правильно. — Ирина пойдём, пациентка ждёт.
Бывшая окинула меня раздражённым осуждающим взором и проследовала за своим кавалером.
— Должен предупредить, что у неё проблемы с речью, — обратился я уже к мужчине, питая к нему большую симпатию, чем к Ирине.
— Глухонемая? — на удивлённом лице бывшей скользнуло подобие злорадства. Господи, и с этой женщиной я имею общего ребёнка?!
— Афазия, — ударил не в бровь, а в глаз.
— Слышал о подобном, — тут же встрял Барковских. — Если это не дисфункция речи, а чисто психоэмоциональный сбой, то заболевание вполне устранимо.
— Это под вашу часть?
— Частично, — пожал плечами мужчина. — Для этого девушке необходимо посетить мою клинику в Москве и пройти квалифицированное обследование.
— Пока исключено, но я поговорю с ней, — надежда на то, чтобы услышать её голос тихо заплескалась под грудиной. — А вот и она. Знакомьтесь, Надя.
Сидевшая на диване девушка слабо улыбнулась и вежливо поднялась, приветствуя моих гостей.
— Сидите-сидите, — мужчина тоже ей улыбнулся и протянул ладонь для делового рукопожатия. — Я Барковских Юрий Александрович. Психотерапевт. Не пугайтесь, — тут же успокоил её мужчина, заметив всплеск эмоций. — Я совершенно случайно услышал от Антона вашу проблему и немного заинтересовался ей. Скажите, последствием чего стала подобная дисфункция?
Зря, на этот вопрос даже я ещё не получил ответа, и глядя на Надю понял, что и ему ничего не светит.
— Хорошо тогда спрошу более абстрактно — это следствие стресса или физической травмы?
Надя показала один палец — первый вариант.
— Вы наблюдались у врачей?
Мотнула головой.
— А хотели бы?
Та же реакция.
— Я бы советовал вам не отказываться от лечения, — покачал головой Барковских. — Вы вполне можете искоренить данный недуг.
Белка хмуро и упрямо смотрела на него и этот язык тела я тоже с успехом разгадал. Она не желает и совсем не по причине ущербности или здоровья.
— Оставьте нам номер своего телефона, — вмешался я. — Если Надя вдруг надумает, то мы обязательно свяжемся с вами.
— Буду ждать звонка, — кивнул мужчина и отошёл от дивана. — Я вернусь к машине, — и окинув всех прощальным взором, удалился.
Оставшись втроём, переглянулись. Ирина выдохнула и направилась к девушке. Придвинула ближе журнальный столик и села на него. Меня всегда бесило, когда она так делала.
— Привет, ещё раз. Ирина. О том, что я жена Антона, думаю он тебе уже сказал.
— Бывшая жена, — подчеркнул настойчивее.
— Ну да… Я — детский хирург, но анатомии взрослого и младенца не слишком разняться. Я осмотрю тебя, хорошо? — и покосилась на меня. — Ты тоже не мог бы выйти?
— Почему это? — тут же напрягся я от мысли, что оставлю Надю одну, словно рядом не моя бывшая жена, а сущее зло.
— А почему нет? — вскинулась в ответ Ирина. — Ты её муж? Брат? Или может отец?
— Нет, — смущенно мотнул головой.
— Вот потому и выйди. Не нарушая конфиденциальность между пациентом и лечащим врачом.
Сказала, как отрезала, но тело всё равно не подчинялось. Посмотрел на хмурую Белку и заметил едва заметный кивок. Опять кивок! Твою мать! Ну что она ещё может сделать, ведь говорить не дано?! Будь проклята эта немота!
— Я в кухне, если что зовите, — уронил огорчённо и покинул гостиную.
Рост раздражения и беспокойства накрыл уже между плитой и столом, пока варил себе
