государственной независимости и суверенитета. Мы уже видели, как Антигон печется о «свободе» Теоса, распоряжаясь городом как полновластный хозяин. В другом документе, в своем манифесте 311 г. (RC 1), Антигон пишет греческим городам (сохранившийся в надписи экземпляр адресован Скепсису), что он старается о свободе эллинов и что в соглашении между ним и коалицией Кассандра, Лисимаха и Птолемея оговорено, что все греки должны принести клятву «взаимно охранять свободу и автономию». Скепсис откликнулся на манифест Антигона декретом об увенчании его и его сыновей и об учреждении ему культа (OGIS 7). Это, однако, не помешало Антигону вскоре принудить Скепсис к синойкизму с основанным им городом Антигонией Троадой (позднее Александрия Троада). Свобода не означает даже освобождения от подати, которое оговаривается особо. Но нет основания думать, что в этом, как и в многочисленных других случаях, мы имеем с обеих сторон только лицемерие. Ведь города дорожили этой свободой и домогались ее. Ἐλευθερία не обозначала суверенитета; но она для того времени означала самоуправление, свою гражданственность, свои νόμοι, свободу распоряжения земельной территорией, принадлежащей городу. Конечно, в то время, к которому относятся походы Александра, существовали действительно свободные суверенные полисы (например, Спарта). Ламийская война показала, что стремление к сохранению действительной независимости и свободы не было подавлено у греков ни Филиппом, ни Александром, ни Антипатром. Но именно политика Александра, направленная к созданию единой мировой монархии, должна была изменить содержание понятия ἐλευθερία, которая в своем прежнем значении несовместима с суверенитетом монарха, с включением всей завоеванной территории вместе с Элладой в единое государство.
Что касается греческих или эллинизированных городов на Востоке, то их освобождение мыслилось, с точки зрения эллинов, как освобождение только от персидской власти. Этим отчасти объясняется, что не все греческие города в Малой Азии с энтузиазмом встречали Александра и не только Тир, Газа, Галикарнас, но и небольшие города Аспенд, Сиде, Солы оказали ему сопротивление. В процессе завоевания у Александра все больше укреплялась идея мирового господства, и старые панэллинские лозунги утрачивали свою актуальность, все меньшую роль играли в политике завоевателя.
Таким образом, понятие «свободы» изменило свое содержание; если, может быть, вначале мерещилась картина панэллинского союза, куда входили бы и азиатские πόλεις Ἑλληνίδες под эгидой македонского царя, то уж во всяком случае после битвы при Иссе об этом не могло быть речи. «Свобода» была не свободой классического полиса с его автаркией и ограниченностью, а свободой в смысле противопоставления восточной деспотии, в смысле включения в качестве автономной единицы в систему нового типа государства, до тех пор неизвестного. Только о такой свободе и может идти речь, когда Александр говорил об освобождении городов.
В первый период войны, конечно, еще панэллинская идея задавала тон в политике. Мало того, Александру еще надо было утвердить свое право выступать от имени эллинства не только по праву победителя, но и как носителю эллинской культуры. Он выступал в роли нового Ахилла. Поэтому он первую добычу посвящает Афине; он принимает от Милета почетную должность стефанефора-эпонима на 334/333 г. В Приене от его имени освящается храм Афины-Полиады (Syll.3 277). Он хотел, чтобы и в Эфесе на вновь выстроенном после геростратова пожара храме Артемиды красовалось его имя, обещав за это возместить все прошлые и будущие расходы на храм. Впрочем, эфесцы отклонили это предложение под благовидным предлогом, что не подобает богу делать подношения богам (Strab. XIV, 641).
Особенно много заботы он проявил об Илионе. «Нынешний город Илион был в то время, говорят, деревушкой. Александр после победы при Гранике, прибыв туда, украсил святилище приношениями, объявил Илион городом, предписал эпимелетам отстроить его, объявил его свободным и освобожденным от подати» (Strab. XIII, 593). Но уже жестокая расправа с Фивами[32] показала, что с самого начала на первом месте стояло у Александра укрепление собственной власти для осуществления планов завоеваний на Востоке.
Освобождение городов Азии не могло в то время означать предоставление им независимости или даже включение их в Коринфскую лигу, т. е. расширение эллинского государства. Политику Александра следует рассматривать и оценивать не с точки зрения идеологов панэллинизма или формально-юридических норм нынешнего международного права, а с точки зрения тех задач, которые ставил перед собой Александр.
Уже первый засвидетельствованный в надписи акт Александра отражает его позицию в вопросе об азиатских греческих городах. В приенской надписи 334 г. (OGIS 1) приенцы объявляются «автономными и свободными», но это не означает независимости Приены, хотя бы в форме включения ее в Коринфский союз; Александр прямо заявляет, что χώρα – его собственность, и население κῶμαι должно платить φόρος; но город Приену он освобождает от σύνταξις, под которым, очевидно, разумеется подать, которую Приена платила персам. В сильно фрагментированной последней части надписи упоминаются φρουρά, δίκας, δικαστήριον; по-видимому, в указе Александра регулируются вопросы о гарнизоне и об организации суда. Мы видим, что не только свобода, но и автономия Приены довольно сомнительна. И тем не менее в другой надписи 334 г., в честь Антигона (Syll.3 278) Приена устанавливала у себя как бы новую эру – αὐτονόμων ἐόντων τῶν Πριηνέων (ср. Syll.3 282).
Особый интерес представляет надпись из Хиоса (весна 332 г.), содержащая указ Александра. Хиос был освобожден после Граника, олигархи здесь были свергнуты. Но в 333 г. Мемнон отвоевал остров для Дария, а после смерти Мемнона остров оставался во власти Фарнабаза (Arr. II, 13, 5). Уже после битвы при Иссе, Гегелох по поручению Александра осадил Хиос; в это время в городе произошли какие-то раздоры между олигархами и греческими наемниками; воспользовавшись этим, демократическая партия сдала город македонянам (Arr. III, 2, 3–4). Во время осады города Александр и издал свой эдикт (Syll.3 283): «При притане Дейситее от царя Александра народу хиосцев. Пусть все изгнанники из Хиоса возвратятся, а государственный строй в Хиосе да будет демократический (πολίτευμα δὲ εἶναι ἐν Χίωι δῆμον). Пусть будут избраны номографы, чтобы они записали и исправили законы, чтобы не было ничего противоречащего демократии или возвращению изгнанников; написанные или исправленные (законы) представить Александру. Пусть хиосцы представят двадцать триер, снаряженных на их средства, пусть они плавают до тех пор, пока остальной эллинский флот будет плавать с нами. Из лиц, предавших город варварам, кто успеет бежать, те пусть будут изгнанниками из всех городов, участвующих в мире (т. е. в Коринфской лиге), и пусть они подлежат выдаче согласно решению эллинов. А кто из них останется, тех представить на суд синедриона эллинов. Если возникнут какие-либо споры между вернувшимися и остающимися в городе,
